Чистое пламя любви
Шрифт:
В гостиной раздались чьи-то голоса, и Аметист нехотя двинулась к двери. Каково же было ее удивление, когда она увидела того, о ком только что думала. Молодой Шеридан о чем-то оживленно шептался с Тилли.
— Уильям, что ты здесь делаешь? Уходи немедленно! Дэмиен вернется с минуты на минуту, и тогда всем нам не поздоровится…
Однако Уильям и не думал спасаться бегством.
— Успокойся, дорогая, Дэмиен Стрейт ничего мне не сделает. Он вообще больше ничего никому не сделает — руки коротки!
— Что… что все это значит?
— А то, что капитан арестован — он
— За контрабанду? — Аметист недоверчиво вскинула на него глаза. — Но ведь «Салли» совершенно открыто стоит в порту, и до сих пор на Дэмиена не было ни одного доноса. Кто же тогда…
— Я, Аметист! Это я открыто назвал его контрабандистом и не побоюсь свидетельствовать против него в суде. Полагаю, мои показания надолго свяжут руки ему и его приспешникам, а значит, ты десять раз успеешь сбежать.
— Сбежать?
— Неужели ты думаешь, что я позволю снова обвести тебя вокруг пальца и запугать пустыми угрозами в мой адрес? И как ты можешь до сих пор верить в его дурацкий обеа — ты же сама даешь ему оружие против себя!
— Уильям, это не «дурацкий обеа». Я слишком хорошо знаю, на что он способен.
— Глупости.
— Но это правда!
— Милая, — молодой человек ласково взял в ладони ее лицо и посмотрел так решительно, что слова протеста замерли у нее на губах, — ради Бога, выслушай меня. Давай отложим пока этот спор. Тебе угодно верить в сверхъестественные способности капитана Стрейта — что ж, будь по-твоему, хотя ты просто идешь на поводу у собственных страхов. Но только пойми одну вещь: я пошел против Стрейта и сжег за собой все мосты. Он больше не сможет морочить тебе голову тем, что мое благополучие напрямую зависит от твоей покорности его воле. Я вызвал огонь на себя, и ему волей-неволей придется действовать открыто, чтобы спастись от тюрьмы. Но посмотри на меня: я жив, здоров, и со мной ничего не случилось. Разве это не доказывает, что никакого обеа нет и что все это — твои смешные страхи?
— Ах, Уильям! Я все равно не хочу, чтобы ты рисковал из-за меня.
— Но я уже рискнул — нравится тебе это или нет! Я люблю тебя, милая, и не успокоюсь, пока не освобожу тебя из-под его власти!
— Спасибо тебе, но… но все это напрасно — теперь уже я никогда не буду свободна…
— Не падай духом, дорогая. Я уже купил для вас с Тилли места на корабле «Уайтстоун» — он отплывает завтра утром и направляется в Филадельфию. Когда капитан Стрейт узнает о твоем бегстве, вы будете уже далеко в открытом море!
— И на что я буду жить в Филадельфии?
— Вот ваши билеты на корабль, — Уильям достал из кармана плотный пакет. — Здесь есть немного денег — этого хватит, пока я сумею послать тебе еще.
— Но я не могу находиться у тебя на содержании, Уильям!
— Выходит, находиться на содержании у Стрейта лучше? — с неожиданной резкостью спросил Уильям. — Или ты предпочитаешь, чтобы за твое «содержание» я стал требовать ту плату, которую требовал у тебя он?
Аметист, покраснев, отвела глаза. Уильяму тут же стало стыдно за эту вспышку ревности.
— Прости, я не хотел тебя обидеть,
— Да, наверное, ты прав, — прошептала Аметист, поднимая на юношу заплаканные глаза. — Как я смогу тебя отблагодарить?
Он заколебался.
— Ты можешь отблагодарить меня, если скажешь правду. Я хочу услышать это, прежде чем отпущу тебя на другой край света. Ты… ты никогда не любила меня, дорогая? — Он не спускал с нее умоляющего взгляда и повторял: — Пожалуйста, скажи, я должен знать!
— Нет, Уильям, я не любила тебя той любовью, которую ты заслуживаешь, — прошептала Аметист. — Ты мне очень дорог. Когда я вижу тебя, у меня становится легко на душе, и ты навсегда останешься в моем сердце, но не на том месте, которое хотелось бы занять тебе.
На лице юноши было написано такое отчаяние, что Аметист, не выдержав, обняла его за шею и воскликнула:
— Уильям, Уильям, простишь ли ты меня за это горе и боль? Поверь, меньше всего я хотела сделать тебе больно, ведь я действительно тебя люблю!
Он тоже крепко обнял ее, а потом решительно разжал руки и сделал шаг к двери.
— Я все понимаю, дорогая. Да, да, наконец-то я все понял! Я слишком сильно тебя любил, и это заслонило от меня многие вещи. Мы с первого дня потянулись друг к другу, но моя привязанность переросла в любовь, тогда как твоя осталась простой дружбой.
— Ох, Уильям… — Аметист с глухим рыданием уткнулась в его плечо.
— Не плачь, милая, ничего страшного не случилось. — Глаза Уильяма при этих словах подозрительно заблестели. — Ты оказала мне великую честь, сказав правду. Я горд и счастлив тем, что помог тебе разбить цепи, сковавшие тебя с капитаном Стрейтом. А теперь слушай внимательно: я должен сообщить тебе очень важную вещь.
Аметист молча кивнула.
— Сегодня же упакуй все свои вещи, чтобы не задерживаться здесь утром. Не сомневаюсь, что ваше плавание пройдет удачно. Когда вы сойдете с корабля, навести поверенного моего отца, Вилбура Хелмсвуда, и передай ему письмо от меня — он поможет вам на первых порах.
Аметист кинулась к нему на грудь, такая растерянная, такая беспомощная, что Уильям почувствовал: еще немного, и все его благие намерения пойдут прахом — он рухнет перед ней на колени и не уедет отсюда до тех пор, пока она не согласится вернуться с ним на плантацию. Ему пришлось напомнить себе о том, что Аметист не любит его — а значит, никогда не сможет, быть счастливой, даже если уступит его мольбам из чувства благодарности.
— Тебе все понятно? Ты согласна с моим планом?
Аметист кивнула:
— Да, Уильям, согласна и очень тебе благодарна, но… тебе правда ничего не грозит? Ты больше не позволишь Дэ-миену причинить тебе вред?
— Нет, милая, не позволю, — твердо ответил юноша. — А теперь пора собираться — завтра ровно в шесть я заеду за тобой на фургоне и доставлю на корабль.
— Спасибо тебе, — прошептала Аметист. Что еще она могла сказать?
Улыбнувшись на прощание, Уильям повернулся к двери и вышел.
Аметист долго смотрела ему вслед. Наконец она глубоко вздохнула и обратилась к Тилли: