Читая между строк
Шрифт:
После Билла не было никого. Ни в Лондоне, ни в Оксфорде. У нее были шансы, и о некоторых она даже задумывалась, но так и не реализовала ни одного. А теперь ей уже тридцать!
В третий раз ополаскивая мисочку Блошкин-Дома, она осознала, что больше неспособна на мимолетные увлечения. Не потому, что они осуждаются моралью, а просто потому, что разочарование, которое она испытывала сейчас, смешанное с отвращением и приправленное острым замешательством, было явно не тем чувством, которое хотелось бы испытать еще раз. Она уже не та, что прежде. И
И если уж быть до конца честной перед собой, она действительно сбилась с правильного пути. Она все ждала прихода творческого вдохновения и страдала от того, что оно не появляется. Она никак не могла окончательно решить, что же лучше — остаться в Оксфорде или вернуться в Лондон. У нее не было веских причин возвращаться, учитывая, что большую часть старых друзей и связей она уже растеряла. Но иногда она чувствовала себя старым колонистом, которому запретили возвращаться на родину. А теперь к этой дилемме прибавилась еще ночь с мужчиной, которого она обречена видеть по крайней мере раз в неделю в вечерней школе — единственном месте, где она сейчас могла как-то реализоваться.
Потом она припомнила, что большую часть времени на вечеринке провела, защищая Роба перед Лео, хотя почти ничего не знала о нем. И, хотя она, конечно, делала это не ради благодарности, все же было бы приятно, если бы Роб хоть как-то выразил ей свою признательность. Но, к сожалению, он вылетел из ее квартиры, как пробка из бутылки. Она все больше злилась на себя. И тут, с остервенением полируя дверцу шкафа, заметила, что телефонная трубка сброшена с рычага.
— Блошкин-Дом!
Кот был в саду, где, дрожа от возбуждения, прыгал вокруг вишни, на которую слеталась стайка скворцов. Увлеченный птицами, он решил проигнорировать ее. Джулия подняла трубку с пола, положила на место и некоторое время задумчиво глядела на телефон. Только бы не матушка. Сегодня она категорически не в состоянии с ней говорить.
Она начала выяснять, кто звонил. Слушая информацию, она все больше хмурилась. Кто мог звонить ей в 2 часа 57 минут ночи? Номер был Мэгги.
Джулия продолжала держать в руке замолчавшую трубку. Какого черта понадобилось от нее Мэгги в такое время? И еще интереснее, что происходило в комнате в тот момент, когда Блошкин-Дом снял трубку и оставил ее лежать микрофоном вверх на ковре рядом с кроватью?
Она набрала номер Мэгги и ждала с нарастающим напряжением.
— Мэгги! Ты звонила мне прошлой ночью?
— Привет. Ну как, хорошо провела время? — Бодрый тон, которым был задан вопрос, подразумевал, что она не сомневается в ответе. Джулия со стоном вздохнула. Она смутно помнила, как покидала дом Мэгги, повиснув на руке у Роба. Глупо было надеяться, что всех, кто это наблюдал, сегодня охватил приступ амнезии.
— Говоря откровенно, я мало что помню.
— Ну по крайней мере, Роб проводил тебя. Это было очень великодушно с его стороны. Может быть, у ваших отношений будет продолжение?
— Значит, ты видела, как
— Я вызвала вам такси. Хотя подозреваю, что вы были слишком увлечены друг другом, чтобы это заметить. Я просто обалдела, когда этот чертов его братец вернулся. Лучше бы ты облила его кислотой.
— Его братец? Ты имеешь в виду Лео? Когда он вернулся? То есть куда?
Мэгги немного помолчала.
— Дорогая моя, он пришел сюда сразу, как вы ушли. Роб дал ему не те ключи, и, как он сказал, ему надоело торчать у дома в машине, дожидаясь его. Поэтому он вернулся за ним, но к тому времени вас уже не было.
— Картинка проясняется, — медленно проговорила Джулия. — Так вот, значит, кто звонил мне в три часа ночи?
— Ну, я дала ему твой номер. Я надеялась, что Роб немножко задержится у тебя. А что случилось? Как ты могла не знать, что он звонил?
— Ой-ей-ей!
— Как я понимаю, что-то не так.
— Ничего, кроме того, что в три часа ночи я не слышала, как звонил телефон. То есть Блошкин-Дом снял трубку, а я об этом и не подозревала буквально до недавнего времени.
— Роб был с тобой?
— Как ты догадлива, Мэгги.
Какое-то время Мэгги молчала, а потом разразилась хохотом.
— Ох, извини, что я смеюсь. Ничего не могу поделать. Я просто вспомнила его лицо. — Джулия с завистью слушала ее заливистый смех, от всей души желая относиться к происшедшему так же. — Теперь понятно, почему Лео так поджал губы, когда клал трубку. Я только спросила, дозвонился ли он, и он ответил, что да, дозвонился просто чертовски прекрасно. А затем вылетел из дома. Не представляю, куда он поехал.
— Слава богу, здесь он не появлялся.
— Я бы ни за что не дала ему адрес. Наверное, ему пришлось ночевать в машине.
— Не могу вообразить, как должен скрючиться Лео, чтобы всю ночь проспать в машине. Мне кажется, он вернулся в Лондон. Я очень живо себе это представляю. Как он несется по М40, с лицом, похожим на айсберг. Надеюсь, его остановили и проверили на алкоголь.
— Ох, Джулия! Ты действительно думаешь, что до него что-то дошло?
— Мне не хотелось бы это обсуждать. — Джулия глубоко вздохнула. — Утром Роб выскочил отсюда, как только пришел в себя. Даже чая не выпил. Просто хлопнул дверью с похоронным выражением лица. Не думаю, что мы еще встретимся — по крайней мере в неофициальной обстановке.
— О, дорогая, — сочувственно проговорила Мэгги. — О, прости. Мне на самом деле показалось, что он был хорошим парнем.
— Полагаю, он и сейчас им остался. Просто ему не захотелось иметь дела со мной, — убитым голосом ответила Джулия. — Я чувствую себя полной идиоткой.
— Ты не идиотка, — возразила Мэгги. — И мне не важно, пьяная ты была или трезвая. Он не ребенок, в конце концов. По крайней мере мог бы объясниться с тобой.
— Мэгги, он же мужчина! Как будто ты не знаешь, что они никогда ни о чем не говорят словами! Когда они чуют, что назревает серьезный разговор, тут же дают деру.