Читая между строк
Шрифт:
— Лео, я не знаю точно, чего ты хочешь, но если это касается Роба, то должна сказать тебе, что между нами ничего не было.
— Я знаю.
Эти слова прозвучали так уверенно, что она даже растерялась. Она уже придумывала, что бы такого ему наплести, а оказалось, что в этом совершенно нет нужды.
— Тогда чем я могу быть тебе полезна? Я совершенно не понимаю, зачем ты вдруг решил позвонить мне.
— Да, понимаю, извини, пожалуйста. Я сам не был уверен, правильно ли я поступаю. Просто за эту неделю я много думал о нашем разговоре, и мне показалось, что я должен извиниться
Что бы это значило? Он не показался ей человеком, подверженным приступам болезненного раскаяния.
— Ладно, что было, то было. Во всяком случае, ты же уже извинился передо мной. Боюсь, что ничего нового ты на этот раз не сказал.
— Нет, подожди. — Он замолчал, и ей показалось, что она услышала приглушенный вздох. А может, это он просто подавил отрыжку? Сложно сказать.
— Спасибо за извинения, но не беспокойся, твои слова, которые я, честно говоря, толком и не помню, не отняли у меня ни минуты спокойного сна. Поэтому мне кажется, что тебе лучше вернуться к прерванным делам.
— Есть еще одна вещь.
— Какая же?
Прежде чем заговорить вновь на удивление вежливым тоном, он ненадолго замолчал.
— Я подумал, вдруг ты согласишься пообедать со мной?
Она привалилась к спинке дивана и в полном изумлении уставилась на Блошкин-Дома, который поднял заднюю лапу и сосредоточенно вылизывал у себя под хвостом. Какая поэтичная картина, в чем-то созвучная возникшим у нее мыслям! К сожалению, она не смогла скрыть своего шока.
— Ты с ума сошел!
Судя по тишине в трубке, ее ответ показался ему слишком резким. Она постаралась собраться с мыслями и подобрать более подходящие слова.
Лео, извини, конечно, я не должна была так говорить. Я не очень понимаю, почему ты спрашиваешь меня об этом, но в любом случае нет никаких причин для такого самопожертвования с твоей стороны. Я действительно плохо помню, что ты сказал мне на вечеринке, или почему я тогда на тебя обиделась, но уверяю тебя, не стоит беспокоиться об этом. Я не сомневаюсь, что у тебя масса более важных дел. Неужели больше не осталось преступников, ждущих наказания за свои деяния?
— О, сколько угодно. — Его голос звучал по меньшей мере удивленно. — Но я не поэтому спросил тебя. На самом деле я действительно позвонил просто потому, что с удовольствием пригласил бы тебя пообедать. Или это тебя обижает?
— Обижает? — Она подтащила к себе Блошкин-Дома и принялась усиленно гладить его по спине. — Нет, конечно, нет. Просто я… не подумала… — Она отчаянно рылась в голове в поисках подходящего ответа.
— По крайней мере ты можешь подумать над моим предложением?
— Э-э-э… Да, конечно, думаю, да. Просто…
— Просто это несколько неожиданно для тебя, так?
— Не совсем. Просто я не совсем уверена в том, что мы можем провести вечер в ресторане, не убив друг друга. Я имею в виду, что на вечеринке тебе хватило десятка слов для того, чтобы я вдруг вылила на тебя стакан вина. Я сама вряд ли могла бы предсказать такой поворот событий.
— Я могу надеть капюшон от дождя, — сухо отпарировал он.
— Да, но, например, от пиццы урон может оказаться более существенным.
Он рассмеялся, и она с интересом слушала звуки, доносящиеся из трубки. Она и не подозревала, что он способен смеяться.
— Может, ты запишешь мой номер и позвонишь, если надумаешь?
Она с сомнением посмотрела на блокнот и ручку, лежащие рядом с телефоном. Ее пальцы отказывались перемещаться в том направлении.
— Ты же можешь это сделать?
— Могу, почему бы и нет.
— О’кей.
Ее дрожащие пальцы дотянулись до ручки, взяли ее и записали лондонский номер.
— Ну, надеюсь услышать тебя в один прекрасный день, Джулия. Я не такое уж страшилище, что бы там ни говорил Роберт. Мне кажется, что мы могли бы неплохо провести время, но оставляю это на твое усмотрение.
Она положила трубку и уставилась на записанный ее собственной рукой номер, словно не узнавая цифры. Когда к ней вернулась способность двигаться, она, словно в полусне, побрела на кухню, достала из холодильника банку пива, открыла ее и начала пить. Упав в кресло, она бездумно созерцала Блошкин-Дома, который впился когтями в обои и искусно отодрал от них кусок, в точности повторяющий очертания острова Мэн.
Брат Роба? Мужчина, похожий на вышибалу и обладающий пугающей способностью говорить неприятную правду, не имея о ней ни малейшего понятия? Тот самый, в лицо которому она выплеснула вино на вечеринке у Мэгги? Она с мольбой уставилась на кота и спросила: «Что, черт возьми, здесь происходит?»
Глава 8
— Ты любишь кошек?
Джулия удивленно взглянула на Мака. Пока он раскладывал вещи, она сидела, лениво размышляя обо всем подряд — начиная от антидепрессантов и кончая звонком Лео, включая рабочих, долбивших асфальт у ее дома.
— Кошек? — Она недоуменно заморгала. — Да, я люблю кошек. А почему ты спрашиваешь?
Он снял куртку, повесил ее на спинку стула и подвернул рукава своей синей джинсовой рубашки.
— У меня небольшая проблема.
— С кошкой?
— Ага. — Он оперся подбородком на руку, при этом его волосы мягко рассыпались на две стороны вокруг лица, и вздохнул. — Проблема с Элизабет. Она беременна.
Глаза Джулии удивленно распахнулись.
— Элизабет?
— Ага.
— И… что, она хочет избавиться от кошки до того, как родится ребенок?
«Неужели Элизабет — его девушка? Может, как раз ей предназначалась тщательно выбранная бутылка французского вина?» Она постаралась выглядеть сочувствующей.
Он улыбнулся с мягкой нежностью:
— Элизабет — это кошка.
— А! Поняла. — Она кивнула и улыбнулась в ответ. — Твоя кошка?
— Ага. Она просто чудо. Ты бы ее только видела! Я обожаю черепаховых кошек. Знаю, что они очень капризны и по отношению к людям часто оказываются настоящими стервами, но я ее обожаю. Она великолепна! Когда она смотрит на меня, но не подходит, я уверен, что она читает мои мысли. Правда-правда. Может, я кажусь ненормальным. А еще мы играем в моргалки.