Чижик – пыжик
Шрифт:
— Ну и как?
— Завтра узнаем. Он прятался где-то за городом. Сегодня позвонил мамаше, что деньги кончились, завтра утром придет.
И Вэка, и Деркач, и Лось вели себя нормально.
— Кто такой? — спросил Снегирь.
— Чмо левое. Возьмем, посмотрите.
— А заказал кто? — допытывался Снегирь.
— Он и расскажет, — ответил я и налил себе еще рюмку. — Давайте о чем-нибудь веселом.
Ребята, давайте ебаться, а через пять минут меняться. О том и пошел разговор. На пьянке болтают о работе или ебле, на работе — о пьянке или ебле, а вот на ебле — только о ней, родимой.
Мильцанер,День начался как обычно. В офис я приехал к одиннадцати и спросил у Нины:
— Никто не звонил?
— Нет, — ответила секретарша, поблескивая глазами.
В одиннадцать часов утра и одиннадцать вечера у нее сексуальный пик. Об этом даже моя жена знает. Сейчас позвонит. Я улыбаюсь и показываю на телефон. Нинка тоже лыбится и покруче выпячивает буфера, предлагая потискать их. Прямо сейчас и прямо здесь. Я давлю левую. Нинка, как всегда, без лифчика, что меня, как всегда, заводит.
И звонит телефон.
— Ирка! — со смехом говорю я, отпуская настропаленную сиську.
Секретарша снимает трубку, включает динамик, чтобы я слышал, и бесчувственным голосом — это при переполненных похотью глазах! — произносит:
— Приемная.
— Шеф приехал? — спрашивает Михалевский, забыв поздороваться.
Значит, что-то очень важное. Я забираю трубку, выключаю динамик:
— Слушаю.
— Все, как мы предполагали. Сначала появился первый (так мы условились называть Лося; Деркач — второй, Вэка — третий). Объект он упустил, а потом ушел, потому что к дому подъехали две милицейские машины. Их вызвала засада, что в квартире была. Они производили обыск в квартире и сарае. Через сорок минут первый объявился вместе со вторым. На красных «жигулях» пятой модели. Угнанных, как потом узнали. Ждали у соседнего дома. Когда объект вывели из подъезда, «жигули» подъехали. Стрелял второй из «калашникова». Мы не успели предупредить, — огорченно, будто провалил операцию, закончил Михалевский.
— Ничего страшного. Меньше работы будет мусорам, — сказал я., похвалив себя, что получилось именно так, как задумал. Есть особый кайф разделаться с исполнителем руками заказчика.
— Не думаю, — заметил Михалевский. — Кроме объекта погибли два милиционера, опер и сержант.
Блядь слепая Деркач наломал дров больше, чем ему надо на всю оставшуюся жизнь.
— Мне придется кое о чем проинформировать их, — продолжил Михалевский. — Мы сфотографировали первого и второго в «жигулях». Дистанция большая, но, думаю, можно будет опознать.
— Пока о фотографиях ни слова, — приказал я. — Мне надо за них кое-что получить. Как сделаете их, сразу привезите мне. И о том, что мы узнали от Динамитчика, пока не говорите.
— Понял, — сказал Михалевский.
Нинку прямо распирало от любопытства, даже о ебле забыла. Она кое о чем догадалась по моим репликам, но хотела узнать все.
— Что случилось?
— Убили киллера, который зарядил мой «мерс», и заодно двух мусоров.
— Ой, что творится! — воскликнула она, прикрыв рот ладошкой.
Можно подумать, что работает в «Гринписе», а ее непосредственный начальник все силы тратит на помощь голодающим в Африке.
Фотографии были у меня через два часа. Деркач получился хорошо, морда фотогеничная, запоминающаяся, а вот Лось, со своей славянской размытостью ебла, вышел не очень. Я отложил две, а остальные спрятал в потайной сейф в подвале под домом. У меня там, по примеру бати, много чего запасено о лучших людях Толстожопинска.
Ужинал дома, в узком семейном кругу — я и жена. Наследник престола со слезами на глазах был отправлен спать. Дети могут или плакать, или смеяться. Остальные состояние промежуточные, непродолжительные. Ирка притащила два подсвечника, зажгла их, а свет выключила. Свечи ведь на хуй похожи: поела и заодно на еблю настроилась. Диагноз — мексиканские сериалы. Домработница накрыла на стол и исчезла в своей комнате, понимающе улыбаясь. Она тоже ебанулась на сериалах. Я поинтересовался у Иры: не надеть ли мне смокинг? По ее глазам было видно, что не помешал бы. И она бы заодно вырядилось в новое вечернее платье, купленное сегодня и еще необхвастанное. Может, и уважил бы, но предстояла деловая встреча с Муравкой. Мусор попал в непонятное. Посмотрим, как выкрутится. В том, что он, сука, выкрутится, я не сомневался. Он хитрый и беспринципный, иначе бы до таких чинов не дослужился.
Тесть позвонил в тот момент, когда его дочка, опьянев от «шампанского», собиралась отдаться мужу.
— Папочка твой зовет на важный разговор, — сказал я Ире, положив трубку.
Это было для нее косой по пизде и серпом по яйцам. Даже ругаться не стала, молча ушла в спальню.
Я прихватил приготовленные фотографии, включил магнитофон и в тапочках пошел к тестю. Дождь был утром, но лужи до сих пор не высохли и я промочил ноги. Знаю, что надо переобуться, но из-за непонятного упрямства каждый раз не делаю это.
Муравка сидел у камина в любимом кресле тестя. Рядом на журнальном столике стояла бутылка минералки. Давление у него зашкаливало, врачи запретили пить, но привычка по вечерам употреблять много жидкости осталась. Тесть побыл с нами несколько минут и ушел в другую комнату смотреть телевизор вместе с женой, которая за его спиной изобразила мне поцелуй.
— Знаешь, что произошло? — грозно спросил генерал и ряшка его начала наливаться кровью.
— Конечно.
— Говорят, твоих людей работа.
Говорят, что кур доят, а пришли и сисек не нашли.
— Это работа тех же, кто пытался убить меня. Кстати, именно мои люди навели ваших на киллера.
— Знаю, — буркнул Муравка. — Погибли два милиционера. Один из них — офицер. Если в ближайшее время не найдем убийцу…
Он не закончил. Потому что ничего особенного не случится. Для меня. А вот он окажется на пенсии. В лучшем случае — по состоянию здоровья.
— Думаю, в наших общих интересах найти убийцу, — сказал мусор.
— Вы их получите. Но с условием.
Муравка набычился, готовясь к требованию выдать их сраные секреты. И выдал бы. Не все, конечно, наебал бы по мелочи, но за собственную жопу, приросшую к высокому креслу, позабыл бы о присяге и прочей мудотени.
— Что тебе надо?
— Ничего особенного. Убийца должен погибнуть во время захвата.
— Это я обещаю! — радостно заявил генерал. — У нас теперь руки развязаны. Есть закон…
Какой?! Законы хуем не пишут!