Член общества, или Голодное время
Шрифт:
“Я еще позавчера к вам приходила, вас дома не было, – как бы за меня извинялась и опять же передо мной таки Юлия
(впрочем, взяв еще более насмешливый тон). – Хозяйка дала ”.
Ей хозяйка дала мои кулинарные наброски о жаренной (сырые наброски) с томатом-пастой салаке и раках вареных.
“ Юлия, вы мне приснились ”. “Что-нибудь непристойное ”, заключила саркастически Юлия и была недалеко от истины.
Хотя – смотря что считать непристойным. “Смотря что считать непристойным ”.- “Я многим снюсь. Бывает ”.
Разволновался.
“ Много совпадений, – сказал я,- много совпадений в последнее время”.
На это Юлия резонно ответила мне, что совпадений в жизни у нас больше, чем думаем, замечаются лишь немногие. На это я резонно заметил, что как посмотреть, может, все, что есть, и есть одни совпадения.
Но развивать не стал теорию.
Я только сказал Юлии: кто знает, может, мы и раньше встречались – в какой-нибудь прошлой жизни.
“Зачем же в прошлой? – сказала Юлия.- Наверняка в настоящей ”.
“Юлия! Ты была на тридцатилетии художника Б.!” И ответом мне было Юлино: “Да ”.
“Был салат, был из липовых листьев салат! ” – Только зря про салат, он не главное. Опять полезла бестолочь кулинарная.- “И море
“ Ркацетели ””,- сказала Юлия.
“Ты помнишь меня?” – “Теперь вспоминаю ”.- “Ты сдавала какой-то экзамен… ” – “А ты учился… где ж ты учился ?..” – “Не важно. Мы с тобой танцевали, – вспомнилось мне.
– И целовались ”.- “ Но не более того ”,- сказала Юлия неуверенно. “Я наклюкался. Был хорош ”.- “Я тоже была хороша ”.- “Тебя увел от меня Костя Задонский ”.- “Видишь, какая память ”,- сказала Юлия.
Я подвел черту: “ Потрясающе! ”
Был потрясен. Мы глядели друг другу в глаза, потрясенные.
Юлия – тоже. Без каких-нибудь “ будто ”, без “ что-то ”, будто что-то не что-то, а все, я – в ее – соразмерно моим – расширяющиеся зрачки – глядя – понял – не что-то, а все – и не что-то, а все, – что могло лишь мгновение быть понимаемым, лишь мгновение – быть.
И прошло. И следа не осталось – исчезло.
Юлия отвела взгляд в сторону, а я завершил вдох.
Жаль.
Жаль, что так бестолково.
Но не биться же в падучей в конце концов.
Шел транспорт. Ярко фургоновыраженное и мебелью груженное, ехало по Владимирской “Найденов и компаньоны ”. Играл уличный музыкант на баяне. Со стороны Кузнечного рынка тянуло гнилым картофелем.
“Я тороплюсь. Меня ждут, – проговорила Юлия.- Надеюсь, встретимся послезавтра ”. “А завтра? А что ты делаешь завтра? ” “Завтра, – сказала Юлия,- я должна передать вам, Олег Николаевич, официальное приглашение на послезавтра ”.
Я спросил: “Значит, завтра придешь? ” “Будем считать, передала сегодня. Завтра у меня выходной ”,- сказала Юлия . “Зачем выходной? ” – уже не зная, что спрашивать, спросил я еще.
Не удостоив меня ответом, взмахнула Юлия рукой – остановилась машина. “ Пока! ” Помахала мне из кабины, я видел. Сама стремительность.
Окулист – оккультист. Уролог – уфолог. Диагностик – агностик.
Мне нужен был невропатолог. У него была необычная фамилия
– Подоплек.
Я опоздал, невропатолог уже закончил прием. Сестра, худощавая старушка с заячьей губой, не пускала меня в кабинет: “В среду, в среду, доктор устал ”.- “Я не могу в среду ”.- “Тогда в понедельник ”.- И скрылась за дверью.
Я человек исполнительный, я пришел, потому что мне сказали в больнице: через месяц-другой покажись невропатологу. А надо ли? Может, и не надо. Я опять постучал. Заглянул.
“Извините. Один вопрос. Меня после больницы направили, сотрясение мозга, я не жалуюсь, у меня все хорошо. Надо ли мне приходить, или вы меня совсем отпускаете?.. ”
Невропатолог сидел за столом, перед ним лежала картонка, он лепил из пластилина фигурки. “В понедельник! ” – не поднимая головы, отрезал невропатолог, бликуя лысиной. Я подивился на невропатолога: зверюшки – медведь, корова, жираф…
“Вы не поняли? В понедельник! Закройте дверь! ” – закричала сестра.
Закрыл дверь и пошел прочь. Ну их. Уже был на лестнице, когда услышал: “ Стойте! – Невропатолог, тот самый, лысенький, приземистый, догонял меня, едва не выскакивая из халата. – Сотрясение мозга – когда? ”
“1 9 августа ”.
“Секундочку. – Он взял у меня медицинскую карту, взглянул на фамилию, крякнул. И уже другим, ласковым тоном: -
Идемте, Олег Николаевич, прошу вас ”.
Я последовал за ним. Сестра в кабинете застегивала сапожки. Пластилин со стола она уже убрала вместе с картонкой. Собиралась домой.
“Лидия Владиславовна, я поговорю с молодым человеком, вы можете идти, только вот что, пока не ушли, попрошу-ка я вас, голубушка, выпишите-ка мне… ему то есть… парочку направлений… ну, на кровь само собой клинический… и на, хорошо бы, мочу, нет? – спросил он меня.- Не возражаете?.. ” “ На кровь… и мочу? – переспросил я невольно. – А зачем? ” “Хочу все знать, – сказал невропатолог, моя руки под краном. – Кровь да моча – слабость врача. – Хихикнул. – Утречком до половины одиннадцатого, в любой день… первый этаж, двенадцатый кабинет… ”
Долго и задумчиво вытирал руки вафельным полотенцем.
Я удовлетворил все его просьбы: следил глазами за молоточком, предоставлял коленку для ловкого тюка, стоял с вытянутыми руками и закрытыми глазами – все, как положено.
“ Головокружения?.. Как спите?.. Хорошо спите?.. Хорошо – это хорошо… А что плохо? ” Я сказал, что сны вижу чересчур выразительные. Но не жалуюсь. “Кошмары? ” – “Нет, как раз нет. Я не жалуюсь. Но уж очень рельефные. Раньше такого не было ”.- “Расскажите последний ”.- “Сон? ” – “