Чокнутая будущая
Шрифт:
Он заморгал, изображая неуверенность, но я видела настороженное, веселое удивление, которое как бы прокралось на цыпочках на заднем фоне.
– Кажется, это что-то кавказское, – усомнился в моих словах Антон.
– Ну разумеется, – отозвалась язвительно, – а я о чем?
Он угукнул, как любой среднестатистический человек, который вроде что-то учил в школе, но не уверен. Никто на самом деле не помнил ни традиции, ни геолокацию мордвы. Скорее всего, этот народ обитает в Сибири, но, может, и на Кавказе.
– Пойдем. –
– Ты пытаешься поссорить меня с братом? – без всякого упрека, с искренним интересом спросил Антон, не двинувшись с места.
Я остервенело захлопала ресницами, изображая из себя черт знает что.
Кажется, притворство Антона передавалось воздушно-капельным.
Его двойственность притягивала меня к себе, как притягивают ужасные вещи – низкопробный хоррор с оторванными конечностями, например, жирная вредная еда, токсичные сплетни и прочее в этом роде.
Все в этом человеке было неправильным. Порода Мечей прямолинейна, остра, разяща. Они не размениваются на лукавство, но Антон разменивался.
– Разве женщина может рассорить братьев? – спросила с придурковатой наивностью. – Кто я? Четвертая жена. Кто ты? Единственный младший брат. Ответ очевиден, не так ли?
Он покачал головой – с показной растерянностью и внутренней насмешкой, но я уже видела, как хочется ему уколоть Алешу побольнее.
Ах, родственные отношения! Между вековыми врагами не бывает столько подковерного яда, как среди близких людей.
– Прости, – Антон все-таки не был человеком импульсивных поступков, он обязан был просчитывать все наперед, иначе какие из него Мечи, – я провожу тебя к брату.
Мы уже шагали, шагали как миленькие, – я короткими шажочками, ну а Антон подстраивался. Он был примерно моего роста, вернее, роста меня и каблуков, такой типаж незаметного человечка, но как обманчив, как фальшив был мой король!
Я уже присвоила его, уловили? То есть пять минут назад передо мной стоял чужой человек, который всенепременно вот-вот начнет сбивать меня с пути истинного.
Но он не начинал, не сбивал и понятия не имел, что я буду хоть что-то значить для него однажды.
И я, преисполненная веры в непоколебимость судьбы, проявляла активность сама – и, стало быть, меняла наши жизни здесь и сейчас.
Что есть будущее, как не результат наших сегодняшних поступков?
Осознав это, вдруг увидев, что я добровольно несусь навстречу гробовщику Антону, неискреннему, ненужному мне мужчине, я так резко отшатнулась, отскочила, сорвала ладонь с его локтя, что едва не упала.
В светлых изменчивых глазах – может, серых, а может, синих – проступило недоумение.
– Да боже ж ты мой, – вскричала в сердцах, – да что же это такое!
Возможно, я выглядела сейчас
Девушка, у которой на свадьбе не было ни одной подруги, – какой еще она могла быть?
Девушка с колодой Таро вместо мобильника – разве могла быть нормальной?
Девушка, вышедшая замуж за человека, который уже три раза развелся, – ну и где тут адекватность?
Девушка, которая почти сыграла в поддавки с нежеланной судьбой.
Но я уже осознала все свои ошибки. И больше их не повторю.
И я, как могла, поторопилась на своих ходулях – обратно в загс, обратно к мужу, к его женам, детям, другим гостям и друзьям.
В безопасность чужих рук и голосов, смеха и улыбок.
В то, что должно было быть моей новой жизнью, отныне и присно.
Но, как оказалось, «во веки веков» – очень короткий период.
Потому что ровно через три дня я стояла на пороге конторы Антона с цветами в руках.
Что я там делала? Вы не поверите.
Глава 3
Вторую жену Алеши, тихоню, звали Лизой. Она была из тех белобрысых светлокожих особ, которые без макияжа похожи на бледную моль. Рядом друг с другом мы выглядели как негатив и позитив.
Лиза была скучной: неинтересная внешность, неинтересная профессия – бухгалтер или вроде того.
Совершенно непонятно, чем она зацепила Алешу, уж он-то любил все яркое и неординарное.
И тем удивительнее, что она пришла к нам наутро после свадьбы – в восемь, представьте себе. Я хочу сказать, что в столь неурочное время можно только с криком «пожар» прибежать к соседям, а вовсе не вваливаться в дом новобрачных.
Алеша еще сладко спал, утомленный затянувшимся застольем, танцами, а более всего – шампанским, которое прошлой ночью лилось рекой.
Кто из вас сейчас подумал, что его вывела из строя бурная свадебная ночь, тот объявляется безудержным оптимистом. Возможно, о жениховской пылкой страсти могли поведать первые жены, я же – лишь о громогласном храпе.
У меня болела голова – шампанское, знаете ли, орудие массового поражения. У меня болело сердце: не каждому приходится начинать семейную жизнь в ожидании неминуемого краха. И ноги болели: каблуки – инквизиторская приблуда.
И, разумеется, я вовсе не ждала гостей в такую рань, а просто пыталась выжить, вливая в себя литры апельсинового сока.