Чоза грибы
Шрифт:
— Почему? — спросила женщина.
— Ну… — я задумался. — Это было похоже на урок языка, как туристов учат. Типа, расскажите о достопримечательностях. Я как-то не представляю, чтобы эта коробка всерьез собралась ходить по музеям…
— Ясно. Какие еще были вопросы?
— Ну, сначала вопросы были простые, потом все сложнее. Все вместе длилось минут десять, не больше. Он спрашивал, что такое сон. Как снятся сны, и что ты чувствуешь. Может ли человек не спать вообще, что будет с ним из-за этого. Потом спросил, какой смысл игры в бильярд. Я рассказал. А потом —
— Всего доброго или до встречи, до свидания? Или прощайте?
Я покачал головой.
— Про новую встречу он ничего не говорил. Но и «прощайте» тоже не произнес. Он уже к тому моменту отлично владел языком.
— Хорошо. Он пополз в лес. Как он двигался?
— Просто как коробка. Полз. Плавно. Словно коробку на шнуре тянули, только шнура не было. Мы за ним. Он быстрее. Мы бегом. И вышли к этому его черному конусу. Он в нем исчез и всё. А я достал наладонник и начал щелкать конус со всех сторон, пока Юра не сказал, что тут может быть радиация. Тогда мы ушли.
— Его, то есть коробку эту, вы сфотографировать не догадались, только сам корабль?
— Нет, он нас как-то разговором отвлек… Знаешь, когда собеседник без паузы с тобой говорит, такое ощущение, будто ты на скорость отвечаешь… Подумал, ответил, не успел вздохнуть — а он тебе бац, и новый вопрос. Надо было конечно фотку сделать, но я не догадался. И не думал, что он так быстро уйдет.
— Как он ушел в свой черный конус? Там люк открылся или что?
— Мы не заметили. Может, поднырнул как-нибудь. Там трава высокая, да и двигался он быстро, мы отстали.
— Последний вопрос: сколько времени прошло между грохотом в лесу и появлением коробки?
Я задумался.
— Трудно сказать. Не десять минут, а побольше. Но и не час. Минут тридцать наверно.
Женщина кивнула. Бородач в халате по-школьному вытянул руку и козлиным голосом произнес:
— У меня два вопроса. Во-первых, откуда известно, что пришелец один?
Я пожал плечами.
— Мы говорили с коробкой. Может это не пришелец и не скафандр, а просто выносной микрофон. Но коробка называла себя «я». И в мужском роде. Типа «я прилетел».
— Спасибо, — кивнул бородач. — И второе: откуда информация, что это пришелец?
Я открыл было рот, чтобы снова повторить, что это он сам так сказал, как неожиданно за меня ответил толстяк в погонах:
— Тарелка-то есть, и до сих пор там стоит. Штука неземная, факт.
Женщина в халате вскинула руку:
— Роман, а теперь постарайтесь сосредоточиться,
Я помотал головой.
— Ничего враждебного он не говорил. Дружбы тоже не обещал. Нормально говорил. Просто спрашивал внимательно. Вот вы сейчас меня расспрашиваете — дружелюбно? Вот и он так же. У меня, кстати, к вам вопрос: прошли уже скоро сутки, он за это время ни с кем, кроме нас, больше не пообщался, ничего не сделал?
Женщина повернулась к толстяку в погонах. Тот нехотя покачал головой:
— Нет. Но тарелка на прежнем месте.
Комнатка, где меня поселили, напоминала гостиничную, хотя запиралась снаружи на замок, и на окнах стояли решетки, несмотря на пятый этаж. Здесь был санузел, шкаф, тумбочка, покрытая белой скатеркой, и даже маленький телевизор. Его я немедленно включил, и он заработал. Я пощелкал каналами, но везде шла сплошная реклама. На одном канале дрались два известных депутата. Дрались скучно: сгорбившись, покраснев, крепко держали друг друга за локти, каждый пытался вырваться и оба практически синхронно орали «вы мерзавец!» Пиджаки скошенно топорщились на них как латы средневековых рыцарей. Хрупкая ведущая тщетно пыталась их разнять. Я выключил телевизор и достал наладонник. Удивительно, но меня и здесь не обыскивали.
Комментариев в мой дневник навалилось столько, что я даже не стал их читать. Интернет тут ползал почему-то еще медленней, чем на реке Медведица. Я пробежался по крупным новостным сайтам, но там царил обычный мусор — шумно разводились в суде наши эстрадные звезды, падали акции какого-то Финпрома, в Египте перевернулся танкер, в Питере ограбили священника, но о пришельцах ничего не говорилось. Тогда я набрал слово «пришелец» в поисковике, и по счастью наткнулся на новую статью профессора Пиколя.
«Идут вторые сутки контакта, но, к сожалению, мало кто представляет масштабы опасности, зависшей над нами.
В нашем обществе все решения принимает социум, точнее его верхушка. К сожалению, этот механизм сильно снижает и без того невысокий интеллектуальный потенциал человечества. Нам хотелось бы думать, что социум усиливает мощь человеческого разума, и это усиление прямо пропорционально количеству членов социума. Но такой зависимости нет. Более того — зависимость обратная. Если отдельный человек в силах принять решение оригинальное, то социум принимает решение коллегиальное, а значит, компромиссное. В таком решении делается попытка учесть интересы и мнения всех влиятельных сторон, поэтому чаще всего компромиссным является решение не предпринимать никаких действий или отложить принятие решения.
Ошибается каждый, кто считает, будто государства действуют коварно, разумно и планомерно, обманывая своих граждан. Социум не способен никого обмануть или перехитрить. Достаточно взглянуть на историю человечества, как станет понятно, что интеллект любого государства, его осмысленное поведение находится на уровне пятилетнего ребенка. Государства веселятся и впадают в депрессию, бодрствуют и спят, обижаются и топают ножками, хвастаются и пытаются обратить на себя внимание, вступают в драку и отбирают у соседей понравившиеся игрушки, плачут и клянутся отомстить обидчикам, но в следующий миг забывают про слезы и снова радостно играют вместе. Если бы существовал способ каким-то образом измерить IQ любой страны, его величина соответствовала бы серьезной умственной отсталости.