Что хотят женщины

Аделайн Л. Мари

– Эй-эй! – тихонько сказала я, когда рыдания Клэр немного утихли. – Это все из-за истории с Беном?

– Да, – пробормотала Клэр, явно изумленная тем, что я помню имя парня, с которым она проводила время. – Я думала, все кончено. Но они, черт побери, постоянно меня изводят!

– Кто именно?

– Да все они. Девчонки. Оливия… и остальные. Ее подружки, которые раньше были моими подругами. Бен показал им одну фотографию. Ну, она предназначалась только для него! Боже! То я была пустым местом, а то вдруг стала объектом внимания. Теперь я для них грязная шлюха.

Я поморщилась, когда Клэр рассказала, что девушки запустили

эту фотографию в Интернет. Я предположила, что на ней Клэр была… не совсем одета. И вследствие этого к ней приклеили ярлык грязной шлюхи и потребовали, чтобы она возвращалась домой, в Слайделл. А мне-то казалось, что в творческом учебном заведении взгляды должны быть более прогрессивными, а дети – более открытыми, но, похоже, жестокость юности не знает границ.

– Ты рассказала дяде?

– Ну да, чтобы он пошел к их родителям и начал там ругаться и все стало бы еще хуже? Если он узнает, как плохи дела, то позвонит папе и папа заберет меня домой, а я не хочу туда возвращаться! Мне здесь нравится. Мне нравится жить у дяди Уилла и работать с тобой и остальными. Я хочу остаться здесь! Делл учит меня готовить. – Клэр дрожала всем телом, как маленькая птичка.

– Что я могу сделать? Как тебе помочь?

Клэр снова зарыдала, ее голова склонилась вперед под тяжестью обуревавших ее страхов. Из задней двери кафе выглянула Делл и, не обращая внимания на откровенную грусть увиденной картины, крикнула:

– Мясо привезли! Им нужен чек, – и окинула Клэр озабоченным взглядом.

– Ладно. Сейчас приду. – Я снова повернулась к Клэр и положила ей руки на плечи, чтобы заставить слушать меня повнимательнее. – Клэр, иди сейчас домой. Мы что-нибудь придумаем. Но ты должна все рассказать дяде Уиллу.

– Я не могу.

– Тогда позволь мне самой поговорить с ним завтра, как только он придет. Мы придумаем какой-нибудь способ заставить этих девушек понять, что они не могут такого делать. Мы должны придумать.

Клэр кивнула, вытирая лицо фартуком. Мне хотелось взять эту девочку и буквально спрятать в карман. Мне хотелось защитить ее от грубости и жестокости мира. Но я лишь поцеловала ее в висок и вернулась в кафе, предоставив ей курить в одиночестве и собираться с мыслями. Я никогда не хотела иметь собственных детей, и все же материнский инстинкт, похоже, с легкостью пробудился во мне.

Позднее, тем вечером, в середине смены, нагрузив очередную тележку тарелками для суетливых официантов и помешивая соус, пока Делл укладывала на блюдо потрясающие лангусты, я вдруг пришла к новой для себя мысли. Я ведь тоже привыкла позволять людям обижать себя, и позволяла это долгие годы. Я и не думала никогда, что могу возразить или повысить голос. Я всегда полагала, что обиды нужно просто терпеть, и я терпела их сначала в своей опустившейся семье, потом от вечно пьяного мужа. Но в конце концов я стала думать по-другому, и Клэр тоже может это сделать. Я нашла цель в своей жизни, цель и смысл, и я могла бы помочь ей тоже найти все это. Клэр должна увидеть, что жизнь куда шире и ярче дерьма, в котором она барахтается в своей высшей школе. И если я не смогу прекратить те издевательства, которым подвергается Клэр, то, по крайней мере, смогу помочь ей понять, что со временем все может измениться к лучшему. Она должна верить, что впереди ее ждет лучший мир.

Закончив нашу совершенно безумную смену, мы с Делл уселись на высокие барные табуреты, чтобы немного отдышаться со стаканчиками бренди в руках.

– Думаю, это лучший наш вечер, – сказала я, чокаясь с Делл. – А Марди Гра еще и не начался!

– Знаешь, когда ты уронила того лангуста… я знаю, тебе хотелось обтереть его фартуком и снова положить на тарелку!

– Ничего подобного! Делл, я бы никогда такого не сделала!

Она искоса глянула на меня – и мы обе расхохотались.

– Ну да, почти. Я перепугалась!

– Ты сегодня была великолепна, Кэсси! Настоящий ресторатор! – сказала Делл, преувеличенно подчеркивая французское происхождение этого слова.

Я чуть не заплакала.

В моем кармане завибрировал телефон. Когда я увидела, что пришла эсэмэска от Уилла, сердце чуть не выпрыгнуло у меня из груди. Мне так хотелось, чтобы сегодня вечером он был здесь, видел, как я спокойно и уверенно управляюсь со всем.

Ты еще на работе?

Ох, боже! Что бы это значило? Мне повезло?

Да, на работе. У нас был сегодня отличный вечер. Лучший! В чем дело?

Я уставилась на телефон с бьющимся сердцем, ожидая ответа. Но телефон вместо того просто зазвонил.

– Кэсси, – заговорил Уилл совершенно чужим голосом, – я в госпитале! Можешь приехать? Это Клэр. Что-то случилось.

Глава девятая

Соланж

Я всегда чувствовала себя счастливой с приближением Марди Гра, хотя никто в Новом Орлеане не смог бы об этом догадаться. Среди нас было и несколько ненавистников этого дня, и среди них – Марша, которая даже гордилась своим презрением к этому празднику.

– От Марди Гра у меня целый месяц голова болит и все остальное тоже, – сказала она, проверяя, не застряла ли у нее в зубах петрушка.

Мы частенько обедали в ее угловом кабинете, в первую очередь для того, чтобы избежать бесконечных рассказов Билла Ринка о его сексуальной жизни после развода.

Марди Гра означал, что у нас будет куда больше сюжетов для новостей, и большинство из них будут отвратительными, и происходить все события будут в основном после полуночи, в самом конце нашего круглосуточного рабочего дня. Именно поэтому Матильда впервые прислала мне карточку – Шаг пятый! – не домой, а на работу. Курьер, принесший заодно и небольшую коробку, нашел меня в офисе Марши. При взгляде на логотип на плотном конверте я почувствовала, как заливается краской мое лицо.

– Ты что, выиграла приз в лотерее «Паблишерс клиэринг хаус»? – спросила Марша.

– Ну, при моем везении это скорее повестка в суд, – ответила я и поспешила сбежать, чтобы не пришлось отвечать на вопрос напрямую.

Захлопнув дверь собственного кабинета, я открыла конверт. Внутри лежала карточка с приглашением в Особняк после наступления темноты. А коробка выглядела как коробка для перчаток и была обернута в серебряную бумагу с черным бантом. Однако внутри лежали вовсе не перчатки, а серебряные наручники, обернутые пушистой тканью. Черт побери! Глядя сквозь стеклянную стену в шумную комнату редакции новостей, я осторожно опустила коробку себе на колени. Наклонив голову, я принялась внимательно рассматривать наручники. Моя помощница Дениз сунула голову в дверь, и я уронила коробку на пол, как будто она была горячей. К счастью, мой рабочий стол скрыл то, что вдруг издало металлический звук.