Что хотят женщины
Шрифт:
Выписавшись из госпиталя, Клэр получила освобождение от занятий и работы до конца февраля. Первую неделю она провела с родными в Слайделле, и за это время позволила наконец мне и Уиллу разобраться с тем, что все-таки происходило в социальных сетях, с чем ей пришлось столкнуться, и собрать доказательства, но для чего именно, мы пока и сами не знали.
– Святое дерьмо! – бормотал Уилл, просматривая ее страницы в Интернете, и свет компьютерного монитора падал на наши лица.
Комментарии, доведшие Клэр до кризиса, исходили от нескольких молодых девушек, которые использовали слова вроде «проститутка»,
– Сколько ненависти! – сказала я. – Несчастные дети.
В некоторых присланных Клэр письмах перечислялись способы, которыми авторы этих писем предполагали унижать и терзать Клэр, если она «не оставит в покое Бена», как будто сам Бен вообще не имел никакого права голоса во взаимоотношениях. Авторы писем также сообщали, что они так или иначе выгонят ее из школы искусств, если она не уйдет сама, и все это в чрезвычайно непристойных выражениях. Клэр, которую мы знали, – художница, трудяга, подруга и племянница, – эта девушка совершенно терялась среди мерзких, грязных оскорблений и угроз. Но наиболее выделялся ярлык, повторявшийся чаще всего, тот, что, похоже, буквально прилип уже к языкам негодяек, – и это было слово «шлюха», красовавшееся под все той же фотографией, возникавшей снова и снова, – это было изображение Клэр, расстегнувшей блузку так, чтобы видна была грудь, только одна. Если это и есть та самая фотография, из-за которой разгорелся сыр-бор, думала я, то она даже и не сексуальная. Снимок был вполне индифферентным, как будто девушка просто подзадоривала того, кто ее фотографировал (видимо, это и был Бен). Но когда этот снимок появлялся постоянно, да еще с отвратительными комментариями, он вызывал уже совсем другие чувства.
Клэр так скучала по Новому Орлеану, что стала просить родных отпустить ее к дяде Уиллу, те побоялись ей отказать, опасаясь подтолкнуть Клэр к более серьезным поступкам. Когда же Клэр вернулась к Уиллу, Интернет в доме был отключен, а мы, не желая оставлять ее одну, старались сделать так, чтобы кто-нибудь из нас всегда был рядом с девушкой. Делл подменяла нас с Уиллом, если возникала необходимость. Из всех нас Делл, пожалуй, была озадачена сильнее всего; ее лицо буквально вытянулось, когда я рассказала ей, с какими оскорблениями пришлось столкнуться Клэр.
– Ну, раз уж теперь она в порядке, то ты, пожалуйста, не возражай, если я сначала обниму ее, а потом отшлепаю, – сказала она, стараясь не расплакаться.
Весь штат ресторана «Кэсси» работал блестяще, Морин не приходилось уж слишком перерабатывать, потому что всегда находилась замена для Клэр, в особенности в праздничные дни.
Уилл узнал-таки адреса мучительниц его племянницы. И в течение того месяца он лично побывал в доме каждой из девиц, встречался с их родителями, просил девушек прекратить размещать на странице Клэр фотографию и комментарии и перестать присылать ей грязные письма, а также послать ей извинения и сказать Клэр, что они понимают, каких бед натворили.
– Я просто хотел, чтобы они подумали, как бы себя чувствовали, если бы оказались на месте Клэр, – объяснил мне Уилл, когда мы покупали новые дорожки на пол ресторана и пластиковые кухонные доски. Он выглядел потерянным, как никогда, пока мы бродили между полками магазина «Все для дома и кухни». – Почему вообще это случилось? Что она такого сделала, чтобы на нее так набросились?
– Ничего. Она ничего не сделала. – Позже, когда мы стояли в очереди к кассе, я сказала: – Я восхищаюсь Клэр.
– Почему? – спросил Уилл.
– Потому что даже после всего этого ей и в голову не приходит извиниться за то, что она занималась сексом с мальчиком, с которым ей хотелось этим заняться. Мне бы стоило кое-чему поучиться у этой девочки, хотя ей всего семнадцать.
Я сказала это совершенно искренне; я совсем не пыталась как-то намекнуть на поведение Уилла на благотворительном вечере, но только потом до меня дошло, что он мог услышать в них нечто иное.
Уилл отвел взгляд, когда произнес:
– Нам всем есть чему у нее поучиться.
В конце концов Оливия, главная обидчица Клэр, была выгнана из школы искусств, но Уиллу хотелось, чтобы она понесла более серьезное наказание, нечто вроде уголовного преследования. Но администрация школы твердо придерживалась взгляда «девочки есть девочки» в надежде, что исключение Оливии послужит началом улучшения ситуации. Я не раз и не два останавливала Уилла, желавшего просто отправиться домой к Оливии и устроить скандал перед запертой дверью, ведь это могло привести только к каким-то новым формам издевательства над Клэр.
Тем временем Клэр более или менее оправилась и вернулась на работу после мартовских каникул, опустошенная и смягчившаяся. В первый же день она отвела в сторонку Делл:
– Клянусь, со мной теперь все в порядке. Я никогда больше не захочу сотворить подобную глупость.
– Когда приходится проходить через такое, трудно сделать это в одиночку, – ответила Делл, поглаживая дреды Клэр. – В следующий раз не держи рот на замке. Расскажи кому-нибудь. Расскажи мне.
Было удивительно видеть Делл такой заботливой, но потом я вспомнила, что она выпустила в мир четверых детей, включая двух близнецов, а потом еще и парочку внуков, и весьма успешно, и практически в одиночку.
Работа в кухне шла полным ходом, когда Уилл ворвался сюда, задыхаясь, и положил на разделочный стол передо мной небольшой бумажный пакет.
– Кэсси, я пытался до тебя дозвониться, но ты не отвечала. Черных трюфелей нет, только белые. Сойдут?
– Но ты просила черные, Делл, так? – Я пошарила вокруг в поисках телефона и только теперь сообразила, что, видимо, забыла его в грузовике Джесси, когда он подвозил меня.
– Да, так.
– Да неужели цвет этих чертовых трюфелей имеет значение?! – воскликнул Уилл.
– Еще какое, – ответила Делл подчеркнутым тоном, явно желая преподать некий урок Клэр.
Уилл тяжело вздохнул и опустил голову:
– Черт! Я ничего не могу сделать правильно!
– Идем-ка, – сказала Делл, вытирая руки кухонным полотенцем и хватая Клэр за рукав. – Я тебе покажу, где их берут.
Они вышли, оставив нас в кухне. Я тут же встала, чтобы уйти, – я так всегда поступала, когда казалось, что могу вот-вот остаться наедине с Уиллом.
– Погоди, – окликнул меня он. – Мне нужно с тобой поговорить.