Что скрывается за чертополохом
Шрифт:
— Почему ты не сообщила об этом? — прорычал он.
Во мне вспыхнуло возмущение.
— О чем сообщать, Уокер? Могущественный член клуба со связями подошел ко мне сзади и коснулся моих бедер, а потом отпустил. Не велика новость, чтобы заявлять об этом.
— Ты знаешь, что это неправда.
— Я знаю, что подобные тонкости ничего не значат для таких людей.
— Он сделал что-нибудь еще? — выпалил Уокер.
Я пожала плечами.
— Я столкнулась с ним в конце сегодняшней смены. Он знает мое имя. И еще поинтересовался, в какое время я убираюсь в его комнате, потому что хотел убедиться, что его в ней не будет, но последние несколько недель он об
— Всегда прислушивайся к своей интуиции, — строго напутствовал Уокер. — Если Хоффман и впредь будет создавать тебе проблемы, я хочу об этом знать. Я здесь не только для того, чтобы защищать их.
По груди разлилось тепло от того, что он не отмахнулся от моего предчувствия.
— Спасибо, Уокер. За все.
Махнув ему на прощание, я поехала за Келли. Ничто лучше улыбки моей дочери «рада тебя видеть» не могло избавить меня от странного беспокойства, которое принес сегодняшний день.
ГЛАВА 4
Когда я подолгу службы последовал за Броданом Адэром в горную деревеньку, то предполагал, что рано или поздно перестану быть его телохранителем. Что временная должность в элитном поместье, предложенная мне его братом, будет именно такой. Временной.
Я и представить себе не мог, что деревенька будет способна меня удержать. Что здесь найдется что-то, что придется мне по нраву. Тем не менее, к моему ужасу, размеренная и спокойная жизнь Хайленда меня затянула.
В семнадцать лет я присоединился к Королевской морской пехоте и путешествовал по Великобритании и за ее пределами, в конце концов, присоединившись к 43-му диверсионно-десантному батальону, базирующемуся на военно-морской базе Ее Величества Клайд в Шотландии. После нескольких лет защиты британских средств ядерного сдерживания и выполнения спецопераций по обеспечению безопасности на море я принял предложение друга поработать телохранителем в Калифорнии. Я продолжал путешествовать по миру и почти снова ощущал себя его частью. После двадцати лет разъездов я и представить себе не мог, что Арднох с населением тысяча двести человек может хоть сколько-нибудь привлечь меня, не говоря уже о большем.
Мне нравилось находиться на одном и том же месте.
Нравилось знать, чего ожидать, просыпаясь каждый день.
Кроме сезонной текучки кадров в поместье, у меня было время понаблюдать за окружающими. Узнать их. Понять. В этом заключалась безопасность, которая неожиданно пришлась мне по вкусу. Возможно, потому, что я прожил столько лет с оглядкой в поисках следующей угрозы.
Здесь обитало много хороших людей. Сообщество. С тех пор, как я покинул пехоту, вокруг меня не было сообщества. У меня была группа товарищей, с которыми я служил, с которыми встречался раз в год, и они знали другую версию меня. Но постоянную связь я поддерживал лишь с Броданом, а один человек не считался сообществом. До тех пор, пока его семья не приняла меня как родного. Им я представлялся парнем, который защищал их брата и работал в поместье, чтобы защитить других.
Парень, совершавший сомнительные поступки во имя Бога и страны, скрывался там, где никто не знал о его существовании. И выходил на свет только во время занятий с Ричем. После чего снова прятался подальше.
«Межесвет»
Летом я избегал пабов. Теперь я прошел десять минут пешком от своего арендованного коттеджа до центра деревни. «Межесвет» располагался на площади с большой парковкой для посетителей перед входом. Историческая архитектура и дизайн деревни нравились туристам не меньше, чем знаменитостям, проживающим на окраине деревни. Все здания были построены еще до середины двадцатого века, и над всем этим, недалеко от «Межесвета», возвышался средневековый собор.
Магазины, рестораны и отели типа «постель и завтрак» были разбросаны на причудливых улочках по всей деревне. Касл-стрит — главная улица, вела от площади деревни к замку и поместью Арднох. Вдоль нее располагались одинаковые таунхаусы девятнадцатого века с мансардными окнами. Многие дома превратились в бутики, кафе и гостиницы. В «У Мораг», маленьком магазинчике и гастрономе, продавали чертовски вкусные сэндвичи, а «У Флоры» было самое популярное кафе в Арднохе.
Однако часть коттеджей оставалась жилой. Один из таких коттеджей и арендовала Слоан Харроу с дочерью.
Проходя мимо дома Слоан, я подавил желание остановиться и постучаться в дверь, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Меня волновало ее беспокойство из-за Хоффмана. Ей не нужно было это дерьмо вдобавок ко всему прочему. Я облажался, спросив ее, могу ли спонсировать занятия Келли. Ущемил женскую гордость. Следовало уважать ее потребность одной заботиться о своей девочке. Я не хотел создавать у нее впечатления, что кто-то считает ее неудачницей. Она была отличной мамой. Любой, у кого есть глаза, видел это.
Я не должен был обращаться к ней со своим предложением.
Я слишком хотел узнать, кто такая Слоан. Стремление выяснить, почему мать-одиночка из Калифорнии работает горничной в Арднохе, имея связи с такой влиятельной семьей, как Ховарды, почти побудило меня начать расследование. Но именно мое желание заставило меня отступить. Мне нечего совать нос в дела Слоан и Келли.
Вот почему с моей стороны было глупо предлагать оплату занятий тхэквондо Келли.
И ремонт машины Слоан.
И допрашивать ее о Хоффмане.
Нет. Знать последнее было слишком важно. Я обрадовался, что она поделилась со мной своими опасениями. Теперь я держал ухо востро.
— Выглядишь злее, чем обычно, — поприветствовал меня Бродан, когда я вошел в «Межесвет» и заметил его в баре.
Я по привычке просканировал помещение. В типично сумеречном свете старого паба из-за низкого потолка с деревянными балками, я мысленно отметил всех присутствующих: местные жители и чужаки, и где каждый из них сидел. Выходы я запомнил еще с первого посещения паба. От этой привычки мне никогда не избавиться, так что я с ней смирился.