Что-то похожее на зиму
Шрифт:
Вместо этого Трэвис сбил пустые пивные бутылки, слезая с кровати, с выражением паники на лице спеша остановить их, чтобы они не раскатились слишком далеко по полу. Будто шум выдал бы то, что они с Тимом сделали - что делали всегда, будучи пьяными.
Это была не совсем правда. Иногда Тим был трезвым, как в первый раз, когда Трэвис спотыкаясь вошёл в их комнату и забрался в кровать Тима, совершенно случайно.
Верно.
– Я в душ, - сказал Трэвис, одной рукой хватаясь за дверную ручку, а в другой держа чистую одежду. Он смотрел на Тима так, будто тот упускал очевидное.
– И?
– подтолкнул Тим.
– И ты в моей кровати!
В такое время в их комнату никто бы не пришёл,
Тим хотел быть весёлым, но теперь он разозлился.
– Тупая деревенщина, - фыркнул он, шагая к своей кровати и отдёргивая одеяла, чтобы лечь. Он даже положил на голову подушку, пока не услышал, как закрылась дверь в спальню. Затем он отбросил подушку в сторону и простонал.
Дело было в том, что Трэвис ему нравился. Они познакомились как новички Техасского университета, давшие клятву верности братству, элитному Альфа-Тета-Сигма, тому же братству, к которому принадлежал его отец. Только он не мог представить, как его отец проходит через посвящение. Большинство испытаний были безобидными и дурацкими, например, правильно ответить на тривиальные вопросы или поотжиматься. Или на перегонки съесть в одиночку большую пиццу, глотая пиво после каждого куска. Иногда им подолгу приходилось не спать или упражняться до упада. Но хуже всего было, когда их делили на команды, вручали крем для бритья и бритвы и велели полностью брить друг друга, от шеи и ниже.
Тим оказался в паре с Трэвисом, этот опыт был каким угодно, но не эротичным. Для него, по крайней мере. Трэвис порезал его так много раз, что Тим переживал за сохранность своего хозяйства, так что самоконтроль не был проблемой. Трэвису не так повезло. Может быть, Тим был немного слишком осторожен с бритвой, потому что когда он добрался до его лобка, Трэвис начал твердеть. Товарищи по братству ходили вокруг как сержанты-инструкторы, крича, чтобы каждая команда была первой, но также у Тима были подозрения, а не вылавливают ли они тем самым геев.
Поэтому Тим начал говорить о своей бабушке и о грибке на её ступне, который захватил всю её ногу и ужасно пах, пока поедал её плоть. Конечно, всё было выдумано, но описания Тима были достаточно отталкивающими, чтобы Трэвис взял себя под контроль. Их команда закончила не первой, но они не были и последними. Они попали в братство. После этого Тим не часто пересекался с Трэвисом, до второго курса, когда их сделали соседями по комнате.
Тим никогда не думал, что в итоге они будут спать вместе, или что Трэвис понравится ему больше, чем как товарищ по братству. Не то чтобы интерес Тима ничем не был вызван. Трэвис разговаривал с деревенской протяжностью, с таким акцентом, который у всех ассоциировался с жителями Техаса. В районе Хьюстона все разговаривали нормально, разве что говорили "эй, вы", а не "эй, ребята". Остин не сильно отличался, но в некоторых местах, таких как Даллас, акцент мог быть таким же преувеличенным, как показывали по телевизору. Так разговаривал Трэвис, и это, вкупе с веснушками, придавало ему шарм деревенского мальчишки.
Трэвис часто говорил о своей семье в Кентукки, особенно о своих младших сёстрах. Он казался таким парнем, который станет хорошим отцом, семьянином. Или хорошим бойфрендом, если сможет принять себя. Настоящий Трэвис показывался только когда был пьян. Однажды он даже сказал Тиму, очень несвязно, что любит его.
Но он не любил. Тим знал, каково быть любимым, и это было не так.
Трэвис
Тим закатил глаза и вздохнул. Мысли о Бене только сделают его утро ничтожнее, так что он закрыл глаза и попытался поспать. Ему только удалось задремать, когда его разбудил гудок.
Гудок издавал примотанный к рупору пневматический клаксон, такой, какие обычно используют на спортивных мероприятиях. Результат был мучительно громким. И раздражающим. Когда созывались собрания братства, какого-нибудь бедного болвана отправляли ходить по коридорам, трубя гудком, чтобы привлечь всеобщее внимание. У них было пять минут, чтобы добраться до главной общей комнаты, если они не хотели получить выговор, а это значило убирать рвоту после вечеринки или делать другую ужасную работу, которую нельзя было заставить выполнить даже горничных. Быть частью братства было так же весело, как находиться в армии, особенно учитывая то, как Квентин управлял домом.
И конечно, это Квентин созвал собрание. Он стоял за трибуной, которую они обычно вытаскивали для ритуалов, ожидая, когда все братья заполнят комнату. Квентин был непревзойдённым членом братства: белый, как местные - несмотря на искусственный загар - и одетый в рубашку-поло, облегающую его мускулы. Когда он улыбнулся, его зубы были такими же яркими, как золотая цепочка на его шее. Такую всецело-американскую внешность разделяло большинство других товарищей по братству Тима, достаточно, чтобы они могли быть клонами. В последнее время, когда Тим смотрелся в зеркало, он чувствовал скорее беспокойство, чем гордость.
Это еще одна причина, по которой ему нравился Трэвис. Его энергетика Гека Финна [6] действительно выделялась. Трэвис уже был в общей комнате, единственный человек, кроме Квентина, который принял душ и был готов. Все остальные по-прежнему восстанавливались после злоупотребления алкоголем и наркотиками прошлой ночью.
– Сбор средств, - сказал Квентин, его гремящий голос вызывал много стонов, среди которых был и стон Тима.
– Прекратите скулёж! Крыша не соответствует требованиям безопасности, один из кондиционеров перестал работать, и пол у нас, ребятки, конченый. Если вы, заморыши, хотите продолжать здесь жить, то пойдёте и принесёте бабло. Нет братского дома - нет братства.
6
Гекльберри Финн, или Гек — один из главных персонажей романов Марка Твена «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна»
Тим продолжал поглядывать на Трэвиса, надеясь поймать его взгляд. Он был уверен, по тому, как Трэвис слегка двинул головой, что тот видел его. Обычно тогда Трэвис отворачивался, что по предположению Тима было единственным ответом, в котором он нуждался.
– У нас в этом году много планов, - продолжал Квентин.
– Некоторые из вас будут ходить по улицам, продавать лотерейные билеты. Люди не выиграют денег, но в некоторых билетах приглашения на наши лучшие вечеринки и мероприятия, так что не забывайте напоминать им, как много у нас здесь выпивки и кисок. Сшибайте девушек с ног своим обаянием, чтобы всё продать, но, ради Бога, не отдавайте билеты просто так. Я знаю, сколько их, и вы заплатите из своих кошельков, если что-то пропадёт.