Что-то похожее на зиму
Шрифт:
Тим думал о том, чтобы отнести чек в ванную и сжечь, но чувствовал, что Эрику задолжали больше, чем просто возврат денег. Запрыгнув в машину, Уаймэн направился на окраину Остина.
Тим оказался не в роскошном зале с диванами цвета бургунди и золотой вышивкой, а глубже в доме Эрика, в комнате, представленной как гостиная. У одной стены стояли книжные шкафы различной ширины, между ними – равные по высоте, узкие окна, которые так же варьировались по широте. Диван и несколько кресел заполняли остальное пространство,
– Узнаёшь? – спросил Эрик, кивая на полки. – Эта комната тоже результат вдохновения одной из моих любимых картин.
Тим был в полном недоумении, и по поводу правильного ответа, и по поводу ситуации. Он представлял, что поговорит с Эриком у входной двери, но мужчина поприветствовал его с энтузиазмом, практически затащив внутрь, когда они пожали друг другу руки.
– Не знаю, – сказал Тим, хватаясь хоть за что-нибудь. Он обратил внимание на окна, как свет во дворе освещал их, будто витражное стекло. – Это немного напоминает мне лес, как деревья образуют тёмные линии, и между ними светятся пустые пробелы.
– Именно! – Эрик мягко повернул его за плечо, чтобы Тим встал лицом к противоположной стене. Там висела картина с изображением женщины, которая ехала через лес, только что-то было не так, потому что не было ясно, где эта женщина: перед деревьями, за ними или её нет там совсем. – «Карт-бланш» Рене Магритта. Книжные полки – это деревья, окна... ну, ты уже понял. Сюда, присядь.
Тима направили к дивану, ткань которого была того же цвета, что и лошадь на картине. Эрик сел в одно из удобных кресел напротив него, его щёки были тёплыми и красными, будто он выпил пару бокалов вина.
– У тебя взгляд художника, – сказал Эрик. – Ты рисуешь? Или пишешь?
– Эм, послушайте, – произнёс Тим. – Мне действительно нужно облегчить душу.
Он привстал, чтобы достать сложенный чек из кармана джинсов, и вытянул руку, протягивая его Эрику.
– Что это?
– Ваш чек. Вы были правы насчёт братства. Они – кучка гомофобных придурков, – вздохнул Тим. – Ну, не все, но они не заслуживают ваших денег.
– Я так понимаю, ты услышал жуткую легенду Эрика Конроя?
Тим кивнул.
– Что ж, выкладывай. Не сомневаюсь, она изменилась с тех пор, как я слышал её последний раз.
От мысли повторить историю, Тиму было неуютно, так что он постарался пересказать её наиболее вежливым языком.
– Они сказали, что вы пользовались преимуществом над претендентами, эм, в сексуальном плане. Но в этом не было смысла, потому что не претенденты вас удовлетворяли. Эм.
– Я сосал у них? – откровенно произнёс Эрик.
– Ага.
– Восхитительно, – Эрик закатил глаза. – В следующий раз, когда я услышу эту историю, наверное, я буду заниматься содомией со всем братством против их воли.
Тим покачал головой.
– Это глупо, потому что в братстве есть геи. Однажды ночью мне хватило духу сходить в «Оилкан Гарри», гей-бар в складском районе.
– Я о нём знаю.
– Оу. Ну, я вошёл, и у меня чуть сразу не случился сердечный приступ, потому что один из моих товарищей по братству сидел прямо там, у бара.
Эрик фыркнул.
– Что
– Э, – Тим почесал затылок. – В итоге переспал с ним в его машине. Он даже не узнал меня, пока мы не закончили.
Эрик рассмеялся так сильно, что закашлялся.
– И я так понимаю, он не единственный? Твой друг Трэвис, к примеру.
– Именно. Тот гей из бара с тех пор выпустился, но, помимо нас, есть как минимум один, и эту историю я не расскажу.
– По крайней мере, трезвым, – сказал Эрик. – Если бы ты не был за рулём, я бы предложил тебе выпить.
– Всё равно спасибо, – ответил Тим.
Развернув чек, Эрик рассмотрел его.
– Я так понимаю, ты по-прежнему в шкафу?
– Это другое, – сказал Тим. – Я думал, что Альфа-Тета-Сигма [7] прогрессивные только из-за того, что в их рядах гей - я, но никто из них, на самом деле, не знает обо мне. Это глупо.
7
студенческие объединения в США
Эрик пожал плечами.
– Мне никогда не нужна была помощь, чтобы сделать поспешные выводы. – Он поднял взгляд от чека, чтобы посмотреть на Тима. – Для кого-то такого скрытного, тебе, кажется, очень комфортно со своей ориентацией.
– У меня было много практики, – отсалютовал Тим. – Горжусь собой с семнадцати лет!
Эрик жестом попросил его продолжить.
Тим покачал головой.
– Это долгая история.
– Тогда, у тебя всё же есть время для пива.
И когда Эрик вернулся с ледяной бутылкой и бокалом вина для себя, Тим рассказал ему всё. Когда он снова говорил о Бене, даже произносил его имя вслух, открывалось очень много старых ран. Эти старые эмоции, хорошие и плохие, никогда не оставляли его насовсем. Хоть он и старался убить их, – превратить своё сердце в лёд – на самом деле, он нашел успокоение лишь в хрупком отрицании. Сейчас он не душил свои чувства. Как с тупой пульсацией ноющего зуба, Тим медленно научился жить с этой болью.
– Знаешь, какая часть хуже всего? Я по-прежнему помню это чувство, когда мы только переехали в Техас. Тот потенциал, который я видел, как моя жизнь станет больше и лучше. Когда я был с Беном, так оно и было. Всё остальное оказалось вторым актом Канзаса. Дэррил был просто ещё одним Броди, Стейси – очередной Карлой. Единственным новым был Бен. Как только он исчез, повторился тот же скучный узор. Даже сейчас. Квентин тоже мог бы быть Дэррилом или кем там ещё.
– Кроме того, что теперь у тебя есть Трэвис.
Тим не ответил на это. С Беном нельзя было сравнивать. Вместо этого он сделал глоток пива и произнёс, – Что можно сказать о человеке, который знает, что у него есть проблема, но ничего не делает, чтобы её исправить?
Эрик улыбнулся.
– Что он человек.
Тим поёрзал на своём месте и потянулся, разминаясь после долгого сидения.
– Боже, я болтал только о себе. Прости.
– Не за что извиняться. Я рад.
– Но ты только слушал. Расскажи мне о своей жизни.
– Ну, обычно к этому времени я уже сплю, – сказал Эрик.