Что-то похожее на зиму
Шрифт:
– Я найму тебя, чтобы ты нарисовал меня, – с застенчивой улыбкой произнёс Эрик. – Нельзя быть грязным богачом без высокомерного портрета на стене. У Марчелло их три.
– Я не удивлён. – Тим по-новому посмотрел на Эрика, который наклонился вперёд над длинным обеденным столом, загруженный беспорядком из конвертов, купонов и чеков – выглядящий маленьким среди всего этого. Тайное бремя богатства. Из этого получилась бы отличная картина. – Мне придётся вернуться в форму, потренироваться, прежде чем хотя бы пробовать.
– Тренируйся, – сказал Эрик. –
Тим сел напротив него с ещё одной вещью, которую привёз с собой из дома – со своим старым скетч-буком. Он был только наполовину заполнен, так как Тим не особо наслаждался рисованием набросков, но это было хорошим началом. Он нацарапал несколько грубых идей, наслаждаясь тихой работой рядом с Эриком. Так было, пока он не услышал потрясённый вздох.
– Что такое?
Эрик держал в руках журнал, бесплатный, из той же дешёвой макулатуры, что и газеты. С открытым от удивления ртом, Эрик развернул его, чтобы Тим мог увидеть обложку. Сначала он заметил заголовок, напечатанный радужными буквами: «Гей-Остин!». Затем Тим заметил изображение снизу. Там, для обозрения всего мира, была фотография его самого, обнажённого, если не считать пары дизайнерских трусов. На его лице было раздражённое выражение, вызванное тем, что горячий сёрфер засунул язык ему в ухо.
Тим сжимал руль одной рукой, другой пролистывая контакты в телефоне. Где этот ублюдок? Ага! Выделив имя Марчелло, Тим нажал на кнопку вызова и нахмурился от утреннего света. У него болела голова из-за шести банок пива, которые он осушил прошлым вечером, после открытия Эрика. Тим был ноющим придурком, а Эрик оставался святым, слушая список переживаний, таких старых, что даже Тим устал от них.
– Доброе утро, мистер Уаймэн! – пропел ему на ухо Марчелло.
– Иди в задницу! – ответил Тим.
– Для меня было бы честью уступить тебе эту привилегию, но уж слишком во мне много тестостерона. – Марчелло усмехнулся от своей собственной шутки, прежде чем спросить:
– Что случилось?
– Обложка «Гей-Остина»!
– А, я сам только увидел. Хотелось бы мне, чтобы качество печати этих журналов было лучше. Они не отдают фотографии должное.
– Ты не знал об этом наперёд? – спросил Тим, его злость взяла перекур.
– Я имею дело только с продажами для больших клиентов. Маленькие покупают из наших каталогов.
– Ну, кто-нибудь мог предупредить меня об этом, прежде чем моё лицо налепили на обложку журнала для геев!
Марчелло усмехнулся.
– Я думал, ты будешь в восторге.
– Я скрываю свою ориентацию, придурок!
– Оу! – в трубке раздался тихий треск, прежде чем Марчелло снова заговорил. – В чём смысл?
– Чего?
– Скрывать ориентацию.
Тим рыкнул, повесил трубку и бросил телефон на пассажирское сидение. Что за сволочь! «Гей-Остин!» был таким журналом, который бесплатно раздают в книжных магазинах, вместе с другими независимыми изданиями и гидами по недвижимости.
Он подъехал к дому братства, ожидая, что братья высыпят из входной двери, завывая от смеха. Но когда он зашёл внутрь, всё было нормально. Несколько парней, которые не спали, страдали от такого же похмелья, что и он, так что никто не обращал на него особого внимания.
Прошло два дня, и по-прежнему ничего не произошло. Может быть, он слишком остро отреагировал. Тим тусовался в доме братства больше, чем обычно, ожидая падения бомбы, но, в конце концов, опустил свою защиту. А не должен был. Вернувшись однажды ночью в комнату, он нашёл копию журнала на своей кровати.
– Что это? – спросил он у Рика, но его сосед просто уставился на Тима широко раскрытыми глазами, будто на него в любую секунду нападут со шприцом, полным гомосексуальности. – Это ты сюда положил?
Когда Рик не ответил, Тим бросил в него журнал и спустился вниз в общую комнату. Атмосфера стала намного тяжелее, когда он вошёл. Три брата устроились на диване, каждый из них держал перед лицом открытую копию, фыркая и усмехаясь. Тим заметил ещё парочку журналов, разбросанных по комнате.
– Тим.
Он развернулся. В дверном проёме стоял Квентин. Он улыбался, но его губы были сжаты.
– В чём дело? – как ни в чём не бывало произнёс Тим.
Квентин покачал головой. Не вышло. На этот раз он легко не отделается.
– Хочешь объясниться?
– Мне нужны были деньги, и я немного попозировал, – пожал плечами Тим. – Ну и что?
– И что? – Квентин обошёл его и выхватил журнал у одного из парней на диване. Он снова посмотрел на обложку, будто не мог поверить в это. – Мне кажется, будто ты не просто позируешь.
– Второй парень был натуралом, – сказал Тим. – Это была просто работа.
– О, ладно, – с сарказмом произнёс Квентин. – Второй парень был натуралом. Приятно это знать, Тим, потому что мы действительно о нём беспокоимся.
Квентин скрестил руки на груди. В комнату вошли ещё пару братьев, привлечённые повышенными голосами. Они выглядели не слишком дружелюбно.
– Ты хочешь нам что-нибудь рассказать? – надавил Квентин.
В комнату вошёл Трэвис. Увидев Тима, он в ту же секунду развернулся и вышел обратно. К чёрту его. К чёрту всех! Тим не собирался стоять и умолять, чтобы они поверили ему. Они всё равно никогда не поверят до конца.
– Мне нечего стыдиться, – сказал он.
В комнате загрохотало, как гром перед бурей, напряжение отчаянно хотело прорваться.
– Пидор.
И вот она, первая вспышка молнии, первая капля дождя. Тим задумался, в этой ли комнате стоял Эрик годы назад, встречаясь лицом к лицу с обвинениями, которые не должны были иметь значения. Вместо страха Тим чувствовал только странную гордость, что пошёл по его стопам. Эрик был хорошим человеком, лучше, чем кто-либо из присутствующих, и Тим не собирался вести себя как трус, когда Эрик однажды с храбростью выдержал такую ненависть.