Что ты сделал
Шрифт:
Карен…
Она сказала неправду. Но все смешалось: секс, который был у них в тот день в душной комнатке над гаражом; ее, такой знакомый, запах; смесь стыда и желания; его слова: «Все кончено. Мы не можем так поступать с Эли»; боль в ее глазах… Он не мог не переживать за нее, ведь они были близки много лет. Как он тосковал по ней, лежа возле Эли, и, чтобы унять эту тоску, смотрел очередную скандинавскую драму с субтитрами…
Что же он помнил о той ночи? Почти ничего. Ужин в саду. Сначала уходит спать Эли, потом — Джоди, беременная и опухшая. Они вчетвером сидят и пьют, Карен смеется громче всех, касается ногами Билла. Скорее всего, она хотела вызвать его, Майка, ревность и, наверное,
А что произошло потом? Эти воспоминания подернулись туманом. Курить травку и запивать алкоголем — плохая идея. Он очень нервничал, ему было стыдно перед Карен, но не менее стыдно перед Эли, ведь он занимался любовью с другой прямо у них дома. Было страшно, что жена узнает и этот позор просочится сквозь стены… Еще ему хотелось произвести впечатление на Каллума и показать Биллу, что он, Майк, еще молод и крут.
Он понимал, что Билл тоже любил Эли, и даже чувствовал себя чуть-чуть виноватым: ему эта девочка была нужна куда меньше, чем Биллу, и он мог уступить… Майк как бы встал между ней и Биллом. Следовало порвать с Эли сразу после бала, переехать в Лондон, ведь у нее не было ни денег, ни связей, чтобы отправиться туда самой… Все могло сложиться совсем по-другому, если бы Эли не пришла тогда к нему… И если бы Марта не умерла. Кажется, ей нравилось быть с ним. Тогда ночью она смеялась его шуткам, встряхивая своими золотыми волосами… Может, именно на Марте он потом и женился бы, и с ним рядом была бы прекрасная, сияющая женщина. Все могло сложиться совсем по-другому. Но тогда не было бы ни Кэсси, ни Бенджи, а этого Майк представить не мог.
Он услышал голоса:
— Боюсь, что…
— Никаких изменений…
— Очередь на трансплантацию…
Он понимал, что должен очнуться, но еще знал, что там его ждет не та жизнь, которой он хотел жить, совсем не та, что была ему нужна… Та жизнь умерла сто лет назад, на лужайке возле колледжа в Оксфорде.
Глава двадцать седьмая
— Мама, ну конечно я это сделаю! Ты все это время знала, что я могу помочь папе, и ничего не сказала?!
Мое сердце упало. Теперь трансплантации не избежать: Майку становилось хуже. Я видела это по его пепельного цвета лицу. Глаза глубоко запали, кожу покрывали морщины. За неделю он постарел лет на двадцать. Необходимо было что-то делать — а значит, в первую очередь взять пробу у Кэсси.
Увидев его, она заплакала, съежившись у постели.
— Я сказала, что ненавижу его…
— Я слышала, но это же неправда.
— Нет, я не ненавижу его, просто не пойму, как он мог сделать столько плохого.
— Я тоже. Пока он не очнется и не объяснит нам все сам, мы ничего не поймем.
— Ну а если не очнется? — Кэсси залилась краской. — Ведь такое может случиться? Он очень болен!
Я думала об этом, поглаживая дочь по голове, — сейчас она не противилась ласке.
— Милая моя, есть способ помочь ему.
И я рассказала ей о трансплантации, при этом попытавшись представить донорство очень болезненным, страшным и кровавым. Но, как оказалось, не учла, с кем имею дело. Со своей мужественной девочкой, которая, порезав ногу до кости о битую бутылку, каким-то кретином закинутую в море, не уронила ни единой слезинки. «Мамочка, мне не больно», — говорила она, хотя, конечно, было очень даже больно.
Похоже, эта новость вытянула нашу дочь из трясины, в которой Кэсси увязла с того самого дня, как отец попал в больницу. Теперь она могла искупить свои слова о ненависти к нему, а также легче пережить отстранение от занятий в школе. Она могла стать настоящей героиней. И, разумеется, хотела этого. В отличие от меня.
— Папа не одобрил бы, — сказала я, цепляясь за соломинку, а она посмотрела на меня, как на самого глупого человека в мире.
— Не одобрил бы чего? Что я спасаю ему жизнь? Конечно, он бы предпочел умереть и никогда больше не увидеть нас с Бенджи. Боже, что я скажу тогда Бенджи?! Нет, я никогда не прощу себе, если не попробую спасти отца!
— Все сложнее, чем тебе кажется. — Я начинала сердиться на нее. Мир она видела таким, как его показывают в подростковых сериалах, где очень просто чем-то жертвовать. — Есть вероятность, что вы не совпадете и его тело отторгнет пересаженные ткани.
— Но мы, по крайней мере, это выясним!
— Тебе тоже может стать плохо…
Я попыталась понять, что она чувствует. Ей некуда было выплеснуть свою ярость, дочь еще не стала взрослой и не могла растворить ее, например, в вине. Я потеряла контроль над нашей жизнью. Сколько всего случилось — Майка арестовали, и он умирает; окровавленная Карен рыдает у нас дома; Джейк — в тюрьме, а фото обнаженной Кэсси летает по телефонам.
— Но мы должны хотя бы попытаться! Я собираюсь это сделать! Ты сказала, что мы не узнаем правду о произошедшем, если он не очнется. Он должен очнуться!
Я могла бы прервать эту тираду, но не стала. Я не имела права лишать ее шанса.
— Хорошо. Проведем тест.
И все, что я теперь могла, — это молиться, чтобы их органы не совпали и мой муж не был бы спасен таким способом.
— Он умирает.
Билл внимательно посмотрел мне в лицо, словно пытаясь прочесть мысли. Майк давно не делал ничего подобного, и я почувствовала себя странно: одновременно опьяненной восторгом и придавленной, скованной.
— До этого не дойдет, уверенно произнес он. — Врачи его вытащат.
— Вырезав кусок печени у Кэсси? Не уверена, что Майк хотел бы этого.
— Ну есть же еще очередь на трансплантацию. Она существует как раз для таких случаев.
Да, но если исключить, что люди постоянно умирают, так и не дождавшись нужного органа.
— Прости, — сказала я, — мне не следует злоупотреблять твоим участием. Ему некому помочь, кроме меня. Я должна это сделать ради Бенджи и Кэсси.
Нахмурившись, Билл махнул рукой, давая понять, что объяснения излишни, и так все ясно. В воздухе повисла напряженность. Подобное ощущение возникало у меня и в колледже, когда мы засиживались до рассвета за бокалом дешевого красного вина или чашкой растворимого кофе. Тогда я предпочитала не замечать этого и по первому же зову мчалась к Майку. Теперь я не могла вести себя подобным образом. Мы ведь ни разу еще не говорили с Биллом о нас, о том, что вместе спим, что теперь он следит за моим домом, готовит мне еду, заботится о моих детях.
Я посмотрела на Билла. Казалось, он обдумывал что-то важное.
— Если Кэсси не подойдет в качестве донора, думаю, ты должна предложить Карен сделать тест Джейку, — наконец проговорил он.
Я молчала, потрясенно уставившись на него.
— Знаю-знаю, звучит безумно, но это — выход.
— Господи, Билл. Ты серьезно?
— К сожалению, таковы обстоятельства. А для Джейка — тоже вариант. Так ему светит большой срок, а если он спасет Майка, приговор могут смягчить. Возможно, дело даже закроют. Я копался во всех этих тонкостях. Когда он напал на Майка, ему не было восемнадцати, и это, скорее всего, учтут. И Карен… Она ждет, что ты поддержишь Майка, а не ее. И таким образом ты сделаешь лучшее из возможного, убьешь сразу двух зайцев. В конце концов, она поймет и оценит твое предложение, я уверен.