Чтоб знали! Избранное (сборник)
Шрифт:
Мы подошли к запертой двери склепа. По обеим боковым стенкам было установлено нечто вроде ящиков, так что стенки напоминали комоды, в которых лежал кремированный прах.
Мы вернулись в машину. Я взял Лорину руку в свою, и она задышала в моей, гостеприимная и отзывчивая. Убедившись в благосклонности руки, я потянулся к Лори и поцеловал её в раскрывшиеся губы. Она обвила мою шею руками и прижалась ко мне. Перегородка между сиденьями разделяла нас, врезаясь в наши бока. Я ухаживал языком за её шеей, ушком, и Лори не отставала.
– Послушай, – оторвался я от неё, – поедем к тебе.
Лори
– Всё так дивно происходит. Вообще, я не бросаюсь в постель так сразу. Но у меня острое чувство, что сейчас так и должно случиться. Хорошо, поедем.
Я развернулся и поехал, еле сдерживаясь, чтобы не погнать по кладбищу с максимальной скоростью.
– Будет здорово получить штраф за превышение скорости на кладбище, – ухмыльнулся я, держа её за колено. И рука Лори лежала на моей.
Сторож остановил нас у ворот – оказывается, это был въезд, а выезд – через другие ворота, недалеко от этих. Мне всё не верилось, что мы доедем до её дома. Мне казалось, что произойдёт авария, землетрясение или другое стихийное бедствие, которое помешает нашему оговорённому совокуплению. На перекрёстках при нашем приближении загорался красный свет, и приходилось мучиться в ожидании зелёного. Я смеялся этому, она мне вторила, но нетерпение наше росло. Наконец мы подъехали к её дому. Я остановил машину у входа, с её разрешения, на месте, предназначавшемся только для жильцов дома. Я получил статус своего.
Только мы вошли в дверь, как бросились друг на друга. Лори стала стягивать с меня рубашку, а я с неё – маечку. Нет ничего чудесней, чем женщина, в нетерпении раздевающая тебя. Я помог ей и снял с себя брюки вместе с трусиками, и Лори сразу стянула с себя трусики – всё, что оставалось на ней к тому моменту.
Мы были хорошими любовниками друг для друга. Ничто не может так приручить, застолбить женщину, как регулярный совместный оргазм. От наслаждения женщина становится физически сильнее, а психологически слабее. Мужчина же становится слабее физически, но зато обретает власть над женщиной.
Три раза мы встречали Новый год, одновременно кончая с последним ударом двенадцати. Волшебство совместных оргазмов не становилось привычным, а потому оно длилось так долго. Но родство тел не подкреплялось родством душ.
Недавно я решил подсчитать, сколько оргазмов я с ней испытал: моя частота – минимум три оргазма по три раза в неделю. Мы с ней встречались уже почти три года, среднее количество моих оргазмов будет равно: 3 оргазма x 3 дня в неделю x 52 недели в году x 3 года = 1404 оргазма. Если считать, что за оргазм я извергал приблизительно 20 граммов семени, то я выплеснул 1404 x 20 = 28080 граммов семени. Но чтобы впечатлительней – в килограммах – 28,08 килограммов моего семени Лори приняла в свои три отверстия. Я представил себе нечто в виде небольшой цистерны, в которую поместилось бы это количество спермы. У неё была яркая полированная поверхность из нержавеющей стали, подобно большим автоцистернам, в которых возят молоко. И она сверкала на солнце.
Я ехал утром подобрать Лори, чтобы отправиться с ней в наше долгожданное путешествие. По пути я заехал на заправочную станцию. И тут мне испортила настроение каштаново-длинноволосая длинноногая
Путь на курорт был долог, но приятен. Нежность от совместного движения к неизведанному снова проснулась в нас. Жизнь, настоянная на ожидании, наполняла нас надеждой. Солнечная сторона жизни.
Лори положила голову мне на плечо.
– Это от усталости или от нежности? – спросил я.
– А разве это не одно и то же? – улыбнулась она.
Первые два дня мы изо всех сил развлекались. Поехали в сад роз. Там садоводы затеяли процесс удобрения, и запах роз смешивался с запахом навоза, который лежал чуть поодаль, готовый быть пущенным в дело. Отойти чуть в сторону – и струится запах роз, в другую – запах навоза. А где-то посередине два запаха смешиваются в странное сочетание. Конечно же, это показалось мне символичным для наших отношений с Лори.
Кровать оказалась слишком мягкой, и мы занимались любовью на ковре, который на это время превращался в ковёр-самолёт.
Вечерами мы ели в хороших ресторанах. Я обратил внимание Лори на то, что официанты всегда кладут счёт лицом вниз или прячут в маленькую папочку, чтобы сумма наеденного была не видна, будто в стоимости еды есть что-то непристойное. Скорее всего, предположил я, официант подсознательно не хочет демонстрировать, что его вежливость и услужливость были не бескорыстными. Лори спросила, на что я намекаю. Ей тоже всё казалось символичным, с намёком на наши отношения.
Она любила обеды при свечах, с горящим камином, потрескивающим где-то сбоку. Меня же этот стереотип романтики всегда раздражал. Оснастить бы рентгеновским глазом обедающих, чтобы каждый видел пищевод другого с прожёванной пищей, желудок с соками и кишки с накопляющимся дерьмом.
Мы возвращались из ресторана пешком.
– Что ты идёшь сама по себе? – спросил я.
– А что, я должна идти сама по тебе?
Вокруг слонялись молодожёны – это место было почему-то популярно для проведения медового месяца. Новобрачные с измождёнными лицами сидели на диванах в холле, держась за руки, или ходили по тропинкам неверным шагом, приклеенные друг к другу.
– Вот они, идеальные жруще-ебущиеся парочки, – иронически комментировал я. – Идеальные, потому что занимаются исключительно материальным делом, а как оно надоест, так и от идеализма ничего не останется.
Лори коробили мои ремарки, а я, наверно, и делал их, чтобы её покоробить. Лори сказала, что я всё равно не смогу уничтожить в ней жажду идеального.
Я попросил её описать идеального мужчину. Она с готовностью ответила: он приезжает на «мерседесе», с цветами, везёт её в фешенебельный ресторан, заказывает роскошный обед, дарит ей драгоценности.