Чтоб знали! Избранное (сборник)

Армалинский Михаил Израилевич

– А каков же сам идеальный мужчина? – спрашиваю.

– А я воспринимаю мужчину через то, что он мне даёт.

– В таком случае называй его подарки трофеями.

– Мне не нравится твоё иронически-покровительственное отношение ко мне.

– Покровительственное отношение к женщине – это такое, когда мужчина стремится её покрыть, так что оно должно тебя лишь привлекать.

К вечеру последнего дня настроение её испортилось. Плохое настроение выражалось у Лори прежде всего в том, что она переставала разговаривать, умолкала. Кроме того, и выражение лица становилось опознаваемо холодным, с время от времени кривящимися губами, когда она хотела сдержать наворачивающиеся от жалости к себе

слёзы.

Перед сном мы занялись любовью. Она сидела на мне, меж грудей скапливались капельки пота, но сами груди были прохладными. Я брал в рот одновременно два соска – дополнительное наслаждение, которое становилось возможным из-за её больших грудей.

Ночью я храпел. Я чувствовал это по её мягким, но всё-таки толчкам, от которых я просыпался и храпеть переставал, но за мгновенье перед пробуждением, когда мой слух включался, я успевал услышать последний звук моего прервавшегося храпа. Я предпочёл бы, чтобы она будила меня не толчком, пусть и осторожным, а ласковым объятием, а ещё лучше поцелуем. Но в ней уже не было нежности ко мне.

Утром мы почти не разговаривали. Лори приняла душ и, сидя на кровати голая, но уже в наложенной косметике, сушила феном голову и лобок. Мне не хотелось старые меха пизды наполнять новым вином семени.

Высушившись, она спрятала в кружевные трусики своё имущество.

Я пошёл после неё в ванную принять душ. Несмотря на вентиляцию, там всё ещё стоял легкий запах её дерьма. Раньше он возбуждал меня, но теперь лишь раздражал. На сетке в стоке ванны лежал мокрый пучок её выпавших волос.

Я брился и, орудуя бритвой, думал, что самая эффективная косметика у мужчин – это вариации с волосами на лице: гладковыбритость, щетина, усы, борода. Женщины же используют искусственные краски. Манипуляция с неестественным, чтобы выглядеть привлекательнее, чем на самом деле, и тем вводить в заблуждение окружающих. Привлекательность женского лица основана на лжи косметики, будто бы есть определённого рода гримаса, совершенно не имеющая отношения к истинному выражению её лица, но которая согласно эротической магии привлекает мужчин.

Заниматься еблей у меня уже не было желания, да и у неё тоже. Вот до чего довела нас жажда пресыщения. Мы быстро позавтракали, собрались и сели в машину тоже без слов. Лори лишь сказала минут через двадцать:

– Долго же нам придётся ехать не разговаривая.

В этой фразе не только не было вожделенной мною нежности, но даже отсутствовала попытка заговорить, а была лишь злобная констатация конфликта.

Я ехал молча без всякого труда, прежде всего потому, что вдруг почувствовал, что мне действительно не о чем с ней говорить. Общие места: посмотри, какой красивый водопад, или ещё что-то в этом роде, – я уже сказал на пути туда. Повторяться не хотелось, проезжая обратно мимо того же водопада. У меня не было ни злости, ни раздражения на неё; чем дальше мы ехали без слов, тем непреодолимее мне представлялась бездна между нами, через которую нам раньше удавалось перекидывать мостик с помощью ебли. Но теперь, обожравшись друг другом за три дня, мы ясно ощущали бездонность этой пропасти. И меня не тянуло в неё, как в другие бездны, мне хотелось поскорее отойти от неё в сторону.

Мы молчали, будто между нами произошла ссора, но мы ведь даже не повышали голоса друг на друга – просто была полная пустота, которая прежде всего и отражалась в молчании. «Вот оно, истинное одиночество вдвоём», – думал я.

Когда мы проезжали магазин, где Лори и я хотели купить копчёной рыбы на обратном пути, я спросил её как ни в чём не бывало, хочет ли она остановиться. «Как ты хочешь», – переложила она решение на меня, и я не остановился. Я включил радио. «Beach Boys» запели песню, которую Лори ненавидела,

но которую я очень любил. Я хотел было переключить на другую станцию, чтобы не делать ей неприятного, но потом подумал: а с какой стати? Мне эта песня нравится, почему я должен жертвовать своим удовольствием для женщины, которая мне так отчаянно безразлична? И я прослушал песню до конца. И Лори молча протерпела её.

Когда мы раньше возвращались из поездок, она всегда в машине отсасывала мне, по собственной инициативе, как бы в благодарность и в подтверждение прекрасно проведённого времени. Но на этот раз она сидела совершенно отчуждённо. В этом была особая символика нашей разъединённости.

Когда я подвёз Лори к дому, я вытащил её вещи из багажника.

– Я могу всё донести сама, – сказала она.

– Отчего же, я помогу тебе, – возразил я и поднялся к ней с её сумкой в руке. Положить сумку и уйти было бы демонстрацией, будто я на неё в обиде за что-то, тогда как я был просто кристально равнодушен. Поэтому я подошёл к ней и легко поцеловал в ярко выраженные губы, чему она весьма удивилась. Поцеловал я, забыв о чувственности, отметив съеденную помаду на её тем не менее красивых губах.

Как радостно было ехать одному в машине, домой, к компьютеру, к почте, что ждала меня таинственной незнакомкой.

К вечеру я пошёл на озеро, приурочив прогулку к концерту на открытом воздухе. Пока я проходил круг, я увидел Лори, проехавшую на велосипеде. Она всегда сидела на велосипеде прямо, будто хотела использовать высоту велосипеда для увеличения людской обзорности. Никогда не видел её склонившейся, как обыкновенно ездят велосипедисты. Быть может, она и не видела меня, но я не хотел окликать её. Она выглядела совершенно чужой, будто бы исторгла из себя не только память обо мне, но и моё семя, которым она пропиталась за всё наше время.

Проходящие женщины вызывали у меня раздражение своей чужестью. «Чу! Чужая!» – говорил я про себя, когда очередная проходила мимо. Впервые, глядя на женщин, я хотел в них не пизды, а близости, родства, нежности. Но я не умилялся своим возвышенным желаниям, я прекрасно понимал, что всё это оттого, что я переёбся за эти дни и что нет во мне никакого голода. А пройдёт день-другой, и я опять заскулю о пизде, отталкивая на второй план желание близости да родства.

Парочка, держащаяся за руки, шествовала впереди меня и безостановочно о чём-то говорила. Они остановились у кабинок туалетов, зашли в соседние кабинки, и, минуя их, я слышал, что они продолжают переговариваться сквозь тонкие стенки и обоюдное журчанье. Вот она, истинная близость, не разъединяемая даже стенками туалета.

Когда я обошёл вокруг озера, на летней сцене уже начался концерт. Исполнялась ария Ленского. На английском языке она звучала издевательски-пародийно. Женщин вокруг было полно, и можно было бы поохотиться. Но тут я опять увидел Лори, ведущую велосипед и сладострастно лижущую мороженое. Она прошла по дорожке совсем рядом со мной, но не глядя на меня. Она села неподалёку и лизала мороженое, далеко высовывая язык. Я смотрел на неё с абсолютным равнодушием. Она вперилась в сцену и не сводила с неё глаз. И это подтверждало, что она видела меня, потому что она обязательно оглянулась бы вокруг, и не раз, но она боялась встретиться со мною взглядом. У меня возник порыв подойти и подсесть к ней, как это было три года назад. Но я ощущал внутри себя такую исчерпанность, что я знал, мне будет не о чем с ней говорить, а вымучивать романтические воспоминания, мол, помнишь, как это было три года назад, – это лишь ещё подчеркнуло бы сегодняшнюю бесчувственность. Я также не хотел заниматься охотой в её присутствии, чтобы она не увидела меня заговаривающим с другой женщиной. Это отдавало бы дешёвкой.