Чудеса Индии
Шрифт:
За каждым, даже маленьким отрывком сборника — будь то история моряка, попавшего на необитаемый остров, или полный драматизма, рассказ о потерпевших кораблекрушение, собиравшихся с голода съесть мальчика, — чувствуются рассказчики, всюду Побывавшие и много видевшие, жадно впитывавшие наиболее острые впечатления жизни.
К лучшим в художественном отношении частям «Чудес Индии» относится рассказ о молодом зинджском царе, похищенном оманскими моряками и проданном в рабство. Благородство зинджского царя противопоставляется, алчности и неблагодарности оманцев В композиционном отношении это самостоятельная, законченная новелла. Все детали рассказа выписаны реалистически, раскрытие образа центральной фигуры рассказа — зинджского царя, главных черт его характера: верности, честности, благородства,
Книга Бузурга ибн Шахрияра не была исключительным явлением для IX — X вв. Напротив, есть все основания предполагать, что в этот период существовали и другие сочинения такого рода. Рассказы моряков, передававшиеся из уст в уста, дополнялись новыми деталями и принимали фольклорный характер. К целому ряду рассказов, входящих в «Чудеса Индии», можно без труда найти параллели в сборниках более позднего времени.
Очень интересно сопоставление с рассказами о приключениях Синдбада-морехода, вошедшими в «Тысячу и одну ночь». Сюжетное сходство их с отдельными частями книги Бузурга несомненно. Мы находим рассказы и о потерпевшем Кораблекрушение, который улетел с необитаемого острова, привязавшись к лапам огромной птицы Рух, и о долине алмазов, охраняемой змеями, и о гигантской рыбе, принятой мореплавателями за остров, и другие рассказы, повторяющие в основной сюжетной линии и в деталях соответствующие эпизоды «Чудес Индии».
Сборник «Тысяча и одна ночь» в своей окончательной редакции сложился в Египте в XIV — XVI вв. Однако сказочный свод, носивший то же название, существовал в Багдаде еще в X в. Хронологическое выявление отдельных пластов «Тысячи и одной ночи» и определение их характера на различных стадиях развития сборника до сих пор не проделаны. Исследователи выдвигали многочисленные гипотезы, но вопрос пока еще не решен. Не вполне ясен также вопрос о литературных источниках различных частей «Тысячи и одной ночи», в частности «Приключений Синдбада-морехода». Возможно, что редактор рассказов о Синдбаде использовал в качестве одного из источников «Чудеса Индии» или какой-либо аналогичный сборник X в. Возможно также, что эти рассказы первоначально не были частью «Тысячи и одной ночи», а существовали в виде самостоятельного сборника. В некоторых более древних рукописях «Тысячи и одной ночи» их нет.
Синдбад не похож на героев других сказок — слабых и изнеженных горожан, привыкших к лени и чувственным удовольствиям. Правда, Синдбад свою молодость проводит в кутежах и очень быстро растрачивает состояние, доставшееся ему в наследство от отца — богатого купца. Но вынужденный силой обстоятельств пуститься в далекое путешествие, он уже больше не может усидеть на месте и через некоторое время после возвращения опять отправляется в странствования. «Захотелось душе попутешествовать и прогуляться, она стосковалась по торговле, наживе и прибыли — душа ведь приказывает злое», — говорит Синдбад.
В этом мужественном, яростно цепляющемся за жизнь, неутомимом путешественнике мы без труда узнаем моряка или купца — главного персонажа «Чудес Индии».
Но вместе с тем бросается в глаза огромное различие в характере этик двух произведений средневековой арабской литературы. В то время как книга Бузурга самым тесным образом связана с жизнью приморских городов халифата X в, и записана со слов живых людей — участников морских экспедиций, рассказы о Синдбаде-мореходе, составленные в Багдаде или Египте на основании других источников, совершенно оторвались от реальности. В то время как в «Чудесах Индии» постоянно чувствуется стремление автора сблизить детали рассказов с реальными явлениями,
Синдбад-мореход живет в Багдаде во времена Харуна ар-Рашида. Для Бузурга ибн Шахрияра халиф Харун ар-Рашид, не вызывавший у современников ни восторга, ни особого уважения, был ничем не примечательным правителем, имя которого он упоминает вскользь. Для автора «Приключения Синдбада» Харун ар-Рашид в полном соответствии с позднейшей легендой — личность таинственная и необыкновенная.
Остров, к которому пристает корабль, в книге Бузурга ибн Шахрияра оказался морским животным. Он «пустынен и гол», как подобает спине морской черепахи. В «Приключениях Синдбада» неправдоподобие рассказа усиливается до предела. Остров, оказавшийся рыбой, покрыт землей, порос деревьями и «подобен саду». В «Чудесах Индии» обезьяны нападают на караваи путешественников. В «Синдбаде» обезьяны нападают на город и каждую ночь изгоняют его жителей. Птица переносящая путешественников с необитаемого острова на материк, в «Чудесах Индии» отличается от остальных пернатых, судя по описанию, только крупными размерами. В «Синдбаде» — это гигантская птица Рух, которая «кормит своих детей слонами» и топит корабль, сбрасывая на него каменные глыбы.
У автора «Синдбада» нет ясных географических представлений об описываемых странах. Например, он пишет о стране, населенной индийцами, и абиссинцами. Реальные страны превращаются в таинственный «климат царей», в фантастические государства и острова.
Капитаны и моряки Бузурга ибн Шахрияра — люди с определенным чувством чести, правилами этики. В «Приключениях Синдбада» всего этого нет и в помине. Здесь рассказывается о капитане, который «распустил паруса и поехал с теми, кто поднялся на корабль, не обращая внимания на утопающих». Моряки Бузурга ибн Шахрияра так бы не поступили.
В самом образе Синдбада, несмотря на его очевидную близость к героям «Чудес Индии», мы находим ряд черт, отличающих его от моряков и купцов Бузурга ибн Шахрияра и свойственных иному времени и иной среде. Только затруднительные обстоятельства могли заставить Синдбада согласиться на путешествие по морю. Всякий раз, попадая в очередную переделку, Синдбад-мореход упрекает себя в безрассудстве, толкнувшем его на морское путешествие. Привыкшим к спокойной жизни купцам Багдада или Египта XIV — XVI вв. заморские путешествия казались делом ненужным и опасным. С нескрываемым удовлетворением говорит Синдбад о том, что он наконец «достиг счастья после сильного утомления, великих трудов и многих ужасов». «Я накупил, — говорит Синдбад, — слуг, прислужников, невольников, рабынь и рабов... домов, земель, поместий... и забыл все, что вытерпел: и усталость, и чужбину, и труды, и ужасы пути. И я развлекался наслаждениями и радостями, и прекрасной едой, и дорогими напитками и продолжал жить таким образом».
Иными глазами смотрели на морские путешествия герои Бузурга ибн Шахрияра. Профессия моряка не только не содержала для них чего-либо противоестественного или зазорного, но была благородным и почетным промыслом. Они любили море, умели чувствовать его красоту. Бесхитростность их рассказов, отсутствие какой-либо рисовки, правдивые и яркие описания морской природы выгодно отличают «Чудеса Индия» от несколько искусственного изложения «Приключений Синдбада-морехода».
* * *
Сочинение Бузурга ибн Шахрияра «Чудеса Индии» дошло до нас в единственной рукописи, переписанной в XIII в. и хранящейся в Стамбуле. Впервые перевод ее на французский язык был издан в 1878 г. ориенталистом Девиком[2]. Переводчик снабдил издание предисловием и краткими комментариями. К сожалению, в рукописи, использованной Девиком, было много ошибок и пропусков, что значительно снизило ценность перевода. Французское издание 1878 г. не содержало арабского текста.
В 1886 г. рукопись «Чудеса Индии» была издана Ван дер Литом[3]. Новое издание включало исправленный арабский текст, заново выполненный Девиком французский перевод и подробные научные комментарии, до настоящего времени не потерявшие своего значения.