Чудесный день в аду
Шрифт:
Здоровенный «дух» с одним погоном на плече, изукрашенным арабской вязью («Как у эсэсовца», – подумал Кефир), полусидел на тропе, баюкая в двух руках ногу с оторванной ступней. Лицо его было сильно посечено осколками, но глаза, горящие дикой злобой, неотрывно смотрели на Кефира.
Кефир шагнул из своего укрытия. Дух вдруг бросил ногу и выпростал из-под нее руку с зажатым в ней «стечкиным». Кефир не успел даже испугаться… Но за его спиной тихо хлопнул выстрел, заглушенный «ПБСом», и «дух» завалился набок.
Разведчик
– Вот так, Кефир, – прохрипел Могила. – Оставь тебя на минуту одного, и ты тут же в говно попадешь…
– Ты зачем вылез, придурок?! – Кефир бросился к другу. – Кто тебя просил?
– Так если б я не вылез, тебя бы уже не было…
– Да хрен там! – не сдавался Кефир, оттаскивая тело друга в укрытие – Я бы успел выстрелить первым!
– У тебя автомат на ремне висел, опущенный вниз. Ты не успел бы никак.
– Ладно, братишка! – неожиданно сдался Кефир. – Если б не ты…
Он тяжело упал на камни, положив голову Могилы себе на колени. На повязке медленно расплывалось кровавое пятно.
– Ну вот, – почти ласково сказал Кефир. – Потревожил рану… Опять кровотечение открылось.
– Ничего, Кефир, ничего. Я нормально себя чувствую сейчас. Слабость только. Много крови потерял?
– Да уж немало. – Кефир лихорадочно зашарил по карманам разгрузки, выискивая ИПП. – На свою «комбу» посмотри. Ее теперь не отстираешь…
Он не нашел перевязочный пакет и вспомнил, что последний израсходовал на перевязку Могилы.
– У тебя есть ИПП? – спросил он друга.
– В верхнем кармане разгрузки посмотри, – слабеющим голосом ответил тот.
Кефир отстегнул клапан верхнего кармана разгрузки, который был пробит пулей, уже понимая, что ИПП непригоден к использованию. Но вынул пакет и убедился, что он пробит и напитан кровью из раны под ключицей. «Вот почему рана не кровоточила. – подумал Кефир. – Она была «перевязана».
Могила открыл глаза и, увидев простреленный пакет, слабо улыбнулся:
– Видишь, сэкономил тебе время на перевязки…
– Бляха, где же наши? – вместо ответа выругался Кефир. – Тебе срочно нужно сменить повязку и остановить кровь!
Повязка на голове Могилы на глазах набухала кровью. И вот уже струйки ее потекли по лицу. Кефир поднял голову друга повыше, и в этот момент огромная тень накрыла проход. Кефир вскинул голову, понимая, что не успеет схватить автомат, и… глаза в глаза столкнулся взглядом с Седым.
Глава 23
Седой с первого взгляда оценил ситуацию и шагнул к Могиле. Он увидел набухшую кровью повязку, струйки крови на лице и выдернул из ножен НР. Разрезав узел, снял повязку и осмотрел рану.
– Шить надо, Могила, – тихо сказал он. – А промедол у меня закончился… Обезболить
– Ну, значит, буду терпеть. Что ж делать?
– Терпеть-то ты будешь, не сомневаюсь. Но, если свалишься в болевой шок, я тебя не вытащу.
Кефир вдруг изобразил на лице задумчивость и нырнул рукой в карман «комбы», откуда жестом фокусника извлек оранжевого цвета коробочку, известную всем военным как «Аптечка первой медицинской помощи». Увидев, что достиг у зрителей желаемого результата, он осторожно открыл ее… В специальных гнездах лежали, заботливо прикрытые марлевой салфеткой, пять шприц-тюбиков с промедолом.
– Н-да… – сказал Седой. – В другое время я обязан был бы провести служебное расследование и отдать тебя под суд за хранение наркотических веществ. Но сейчас твое преступление весьма кстати.
– А не было никакого хранения. А значит, не было и преступления! – воскликнул Кефир, протестуя. – Это военный трофей, изъятый у «духовского» амира. Я справедливо рассудил, что у такого большого человека с погоном на плече может быть что-то интересное для нас. И нашел в кармане его разгрузки вот эту аптечку!
– За что и объявляю тебе благодарность, товарищ! – Седой вкатил Могиле промедол и достал из РД контейнер с мединструментом. – Промой ему рану!
Приготовив длинную кривую иглу с нитью, он своим ножом разведчика образца 1943 года (предмет жгучей зависти Кефира) обрил голову Могилы вокруг раны, благо все разведчики стриглись «под Котовского», и обильно смазал кожу йодом.
– Готов, солдат? – Могила утвердительно кивнул. – Ну, тогда поехали…
Седой быстро наложил четыре шва на рану и, убедившись, что кровотечение остановлено, забинтовал голову.
– Плесни мне на руки! – сказал он Кефиру, подавая фляжку.
Но тот вдруг замялся и как-то виновато, исподлобья взглянул на Седого.
– Что еще? – Седой сурово насупил брови.
– У Могилы еще пулевое. – Кефир опустил голову. – Сквозное. Правой подключичной области…
– Б…! – не сдержал эмоций Седой. – Раздевай его!
– Да рана чистая, я смотрел. У него ИПП пробило пулей, и тот впитал кровь.
– Меня мало интересует входное отверстие! – Седой был зол и не скрывал этого. – Меня интересует выходное. Раздевай!
Кефир стащил с плеч друга разгрузку и стал торопливо стаскивать «камок». Но пуговицы, покрытые запекшейся кровью, никак не хотели выходить из петель. Ткань заскорузла, стала дубовой.
– Да режь, твою мать, что ты возишься? – Седой ткнул нож в руки Кефира.
Одним махом распоров ткань куртки, разведчик стащил ее с торса Могилы, обнажив плоский, мускулистый живот и бугристые грудные мышцы. Мельком взглянув на пулевое отверстие под ключицей, уже сухое и чистое, закрывшееся темной корочкой запекшейся крови, Седой сказал: «Переворачивай!»