Чудище
Шрифт:
– Ты съела свой обед как хорошая девочка? – спрашиваю я, хотя я вижу, что хлеб с сыром, которые я принесла ранее, остались нетронутыми.
Она крутит свободной рукой свои волосы и качает головой.
– Ты голодная? – я пододвигаю тарелку к ней. Она осторожно рассматривает ее перед тем как потянуться и взять хлеб и запихнуть себе в рот. Я жду, пока она его не прожует, и разворачиваю свой хвост. Ее глаза расширяются, и она отскакивает на кровати назад к окну, как будто хочет сбежать. Она сбежит. Она просто еще
– Тебе нужно уснуть, чтобы отправиться в свое путешествие. Не волнуйся. – Я улыбаюсь ей, и она начинает хныкать. Я не понимаю людей. Я хочу помочь, но почему-то они никогда не понимают что то, что я предлагаю это помощь. Однажды она и другие девочки поймут.
Мой хвост резко выбрасывается вперед, зеленые чешуйки сверкают, и девочка падает вперед на кровать. Другие скоро проснутся, поэтому я повторяю это действие с ними, потом поднимаю первую и выношу на улицу. Отец и Дэрелл жарко о чем-то спорят, но я слышу только конец.
– Ты получишь свою награду в свое время, – говорит Отец.
– Лучше бы это время настало поскорей. – Я раньше не видела, чтобы у Дэрелла было так искажено лицо. Я не понимаю выражения его лица, но понимаю его слова. Что Отец пообещал ему в обмен на его помощь?
Лицо Отца озаряется, когда он видит меня. Я кладу девочку на самодельную детскую кроватку, прикрепленную к решетчатой стенке в задней части повозки. Взгляд Дэрелла врезается мне в спину, когда я приношу следующих двух девочек из дома. Я кладу каждую из них в повозку, привязываю их на время путешествия и оборачиваю их одеялами.
И хотя они меня боятся, я чувствую сестринскую любовь по отношению к ним. Они были несчастны в той тюрьме. Я хочу, чтобы они были в безопасности и счастливы.
Дэрелл забирается на свое место и хлестает лошадей. Я наблюдаю, как девочки уезжают пока они не исчезают за живой изгородью. Отец начинает подниматься по ступенькам, и я ловлю его за руку.
– Еще три. Скольких мы уже спасли? – спрашиваю я.
Он улыбается.
– Ну, больше двадцати. Ты делаешь прекрасную работу, моя дорогая. – Он целует мой лоб и тепло наполняет меня. Отец гордится мной. Я сделаю все, чтобы так и оставалось. Он никогда не узнает секреты, которые я от него скрываю. О Рене и Бату.
– Какое у Дэрелла вознаграждение, Отец? – спрашиваю я.
На какой-то миг он выглядит удивленным, но потом приходит в себя.
– А, ты слышала это? – он вздыхает. – Дэрелл не как мы. Он очень корыстный человек. Пока мы хорошо ему платим, он будет держать в секрете наше местоположение и нашу миссию.
Обдумывая сказанное, я помогаю ему сесть в свое кресло у огня.
– Он не заботится о девочках?
Меня это озадачивает. Как кто-то может не заботиться о них с их милыми детскими личиками?
– Просто он больше заботится о себе. Не беспокойся о нем. Когда наша миссия будет
– Его награда это серебро или золото?
– Это моя забота, ребенок, не твоя. Разве у тебя нет города, в который нужно проникнуть сегодня ночью?
Я широко ему улыбаюсь.
– Разумеется, есть.
– Тогда тебе бы лучше немного поужинать. Тебе понадобятся силы.
В душе Отец всегда желает мне лучшего. Поэтому я подчиняюсь.
К тому времени как солнце садится, я отчаянно нуждаюсь в чьем-то утешении. В ком-то кто понимает мое одиночество. Я не направляюсь сразу в Брайер. Мои ноги приводят меня к реке, зов моего брата-дракона слишком силен, чтобы его игнорировать. Я парю над тропинкой. Солнечный свет и слабый звук шумящей воды указывают мне дорогу. Тени вращаются вокруг меня, но их странные формы не пугают меня. Мне нечего боятся от чудовищ в лесу. Я и есть чудовище. Люди не могут мне ничего предложить, больше нет. Во мне слишком много животного и инстинктов. Слишком много сломанных кусочков, сшитых вместе.
В моих книгах никогда не упоминалось, выходят ли драконы ночью, но каждой фиброй своей души я зову Бату. И хотя это не соответствует нашему принятому обычаю, я надеюсь, он найдет меня сегодня у реки.
Я когда я подхожу к реке, я закрываю глаза и полностью отдаюсь своим чувствам. Сова ухает с дерева на другом конце берега. Вода рядом со мной весело журчит, не обращая никакого внимания на мой внутренний хаос. Аромат ночных цветов тянется в воздухе откуда-то из глубины леса. И потом сырой, темный, с небольшим привкусом металла запах повисает в воздухе.
Я открываю глаза и нахожу Бату перед собой. Сестра, говорит он.
Слезы наполняют мои глаза, когда кожаное крыло оборачивается вокруг меня. Я чувствую себя больше дома, чем когда-либо чувствовала себя. Отец любит меня, он стольким пожертвовал ради меня, но он даже не может до конца понять, каково это быть тем, кто я есть. Иметь человеческие желания и страхи, так сильно отличаться от людей, что это совершенно неоспоримо. А Бату понимает. Он тоже жил среди людей, любил их, и был предан ими.
Он выдыхает влажный воздух на меня. Что случилось?
Я кладу голову ему на крыло. Лунный свет отражается по-другому не так как солнечный. Вместо яркого серебра, он теперь угольно-черного бриллиантового оттенка.
– Я совершила ошибку, доверившись человеку. Мне не следовало так привязываться.
Я бросаю в реку камушек, и он исчезает под волнами.
– Он предпочел мне другую девушку. Кого-то… симпатичней. Я не думала, что он может так легко предать меня.
Никто никогда не думает.