Чудо. Встреча в поезде
Шрифт:
Его дешевая комнатенка в заднем крыле была заставлена розовой и коричневой крашеной мебелью, кровать походила на упавшее навзничь пирожное, а ванна громоздилась в прихожей. Где-то внизу, в патио, беспрерывно сочилась вода, а спорадические всплески сливных бачков накатывали тропическим ливнем.
Вернувшись из «Рица», Гай снял с руки часы, подарок Энн, и положил их на розовый ночной столик, а бумажник и ключи — на обшарпанный коричневый комод, словно был у себя дома. Довольный, он улегся в постель, захватив мексиканскую газету и книгу по английской архитектуре, которую сегодня удалось откопать в книжной лавке на Аламеде. Вынырнув вторично из испанского текста,
На следующее утро позвонила Энн и сообщила, что ему пришла телеграмма.
— Я случайно услышала, как тебя искали по книгам, — сказала она. — И уже готовы были бить отбой.
— Энн, прочитай мне ее, пожалуйста.
Энн прочитала.
— «Мириам вчера случился выкидыш. Расстроена хочет видеть тебя. Приезжай если можешь. Мама». — Ох, Гай!
От всего этого Гай почувствовал страшную дурноту.
— Она сама, — прошептал он.
— Гай, ну откуда тебе знать?
— Знаю.
— Может, тебе лучше встретиться с ней?
Пальцы его впились в телефонную трубку.
— В любом случае я попрошу обратно заказ на «Пальмиру», — произнес он. — Когда послана телеграмма?
— Девятого, во вторник, в четыре дня.
Он телеграфировал мистеру Бриллхарту, сообщая, что передумал, спрашивая, могут ли они вновь рассмотреть его кандидатуру для этой работы. Конечно, могут, подумалось ему, но каким же ослом он себя выставил. И все из-за Мириам. Он написал Мириам:
«Это, конечно, меняет наши планы, и твои, и мои. Не знаю, как ты, а я намерен немедленно получить развод. Через несколько дней буду в Техасе. Надеюсь, к тому времени ты поправишься, но, если нет, я и один смогу сделать все необходимое.
Еще раз желаю скорейшего выздоровления. Гай.
Буду по этому адресу до воскресенья».
Он отправил письмо заказным, авиапочтой.
Потом позвонил Энн. Этим вечером ему хотелось повести ее в самый лучший ресторан. И для начала попробовать в баре «Риц» самые экзотические коктейли, все подряд.
— Ты счастлив, правда? — спросила Энн, смеясь, словно все еще не веря.
— Да, счастлив и — как будто сам не свой. Muy extranjero[14].
— Почему?
— Потому что я не верил, что это судьба. Не верил, что это мне на роду написано. Я имею в виду «Пальмиру».
— А я верила.
— Ах, что ты, правда?
— А ты думаешь, почему я так злилась на тебя вчера?
Он не очень-то ждал ответа от Мириам, но утром в пятницу, когда они с Энн были в Хочимилько, что-то вдруг заставило его позвонить в гостиницу и спросить насчет почты. Ему пришла телеграмма. Сказав, что заберет ее чуть позже, он оказался не в силах ждать и, едва оказавшись в Мехико, снова позвонил в гостиницу из аптеки-закусочной на Сокало. Дежурный администратор «Монтекарло» прочел ему: «Сначала необходимо переговорить. Приезжай поскорее пожалуйста. Люблю тебя Мириам».
— Ну, она теперь поднимет крик до небес, — сказал Гай, повторив телеграмму Энн. Уверен, что тот, другой, передумал жениться. Он ведь уже женат.
— А.
По дороге Гай взглянул на свою подругу, желая выразить, сколько ей пришлось терпеть из-за него, из-за Мириам, из-за этой истории.
— Давай забудем обо всем, — улыбнулся он и прибавил шагу.
— Ты прямо сейчас хочешь ехать?
Разумеется, нет! Может, в понедельник или во вторник. Эти несколько дней я хочу провести с тобой. А во Флориде мне нужно приступать еще через неделю. Если, конечно, их планы не изменились.
— Мириам не поедет за тобой, как ты думаешь?
— Ровно через неделю, в этот самый час, — произнес Гай, — у нее не будет на меня никаких прав.
10
Сидя у туалетного столика в отеле «Ла Фонда», Санта-Фе, Элси Бруно косметической салфеткой снимала с лица ночной крем для сухой кожи. Время от времени, широко раскрывая голубые глаза, она склонялась ближе к зеркалу и с отсутствующим видом изучала петлистые морщинки под нижними веками и прочерченные улыбкой бороздки от крыльев носа до кончиков губ. Хотя подбородок у нее и был немного скошенный, нижняя часть лица вместе с полными губами выдавалась вперед, вовсе не так, как у Бруно. «Только в Санта-Фе, — подумала она, снова откидываясь на спинку стула, — и можно углядеть в зеркале эти бороздки».
— Тут не солнце, а какие-то рентгеновские лучи, — заметила она, обращаясь к сыну.
Бруно, еще в пижаме, погрязнув в кресле, обтянутом сыромятной кожей, разлепил один опухший глаз и взглянул на окно. Он был слишком утомлен, чтобы встать и опустить жалюзи.
— Мам, ты классно выглядишь, — просипел он, потом прильнул выпяченными губами к стакану с водой, что стоял на его безволосой груди, и нахмурился, о чем-то размышляя.
Как слишком крупный орех в хрупких, вздрагивающих беличьих лапках, вот уже несколько дней прокручивалась в его мозгу неподъемная идея, самая большая и веская из всех, какие когда-либо посещали его. К тому времени, как мать уедет из городка, он должен добраться до ядрышка и начать обдумывать все по-настоящему. Идея была — поехать и «достать» Мириам. Момент созрел, дальше медлить нельзя. Гаю это нужно сейчас. Через несколько дней, может, через неделю эта штука в Палм-Бич окончательно накроется и Гаю будет все равно.
Что-то лицо округлилось за эти последние дни в Санта-Фе, подумала Элси. Рядом с маленьким, аккуратным треугольником носа налитые щеки были особенно заметны. Она улыбнулась, еще раз проявив бороздки, покачала кудрявой белокурой головой и прищурилась.
— Не купить ли мне сегодня этот серебряный пояс, а, Чарли? — произнесла она небрежно, словно про себя. Пояс стоил двести пятьдесят с чем-то, но Сэм пришлет в Калифорнию еще тысячу. — Очень красивый пояс — в Нью-Йорке таких не увидишь. Что еще остается делать в Санта-Фе, как не покупать серебро?
— Что ему еще останется делать? — пробормотал Бруно.
Элси взяла купальную шапочку и обернулась к сыну, сверкнув быстрой, широкой улыбкой, всегда и для всех одинаковой.
— Дорогой, — проговорила она.
— М-м.
— Ты без меня будешь тут хорошо себя вести?
— Да, Ма.
Она нацепила на затылок купальную шапочку, взглянула на длинный, узкий, пунцовый ноготь и потянулась за пилочкой. Конечно, Фред Уайли был бы счастлив купить ей серебряный пояс — скорее всего, он и так явится на вокзал с какой-нибудь совершенно чудовищной штуковиной еще в два раза дороже — но не хотелось бы, чтобы Фред увязался следом в Калифорнию. А стоит его хоть чуть-чуть поощрить, как он не преминет это сделать. Нет, пусть лучше поклянется на вокзале в вечной любви, поплачет немного да и возвращается домой, к жене.