Чувство бездны

Гимадеев Станислав Рафикович

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Ирмочка, держись!.. Чего ты боишься?! (Неразборчиво)… нужно потерпеть… (Неразборчиво)… терпи, умоляю!

ВТОРОЙ ГОЛОС: Не уходи, Лена, только не уходи!.. Пусть Наоко сама ползет к нам… Скажи ей, Лена!.. Мне страшно!.. Я ничего не вижу… Как можно включить свет?..

(Неразборчивое бормотание, всхлипывание.)

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Ирма, ты что!!! Перестань, Ирма!!!

ВТОРОЙ ГОЛОС: Это не мой страх!.. Я не знаю, что это… Я не хочу, не надо! Мама!.. Мамочка!..

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Ирма, Ирма!.. Я с тобой! Ирма!..

ВТОРОЙ ГОЛОС: Мама… Я не верю… Мне кажется, я сойду с ума… Не надо больше молочка,

я сойду с ума… (Неразборчиво.)

(Громкое шипение, затем – мощный хлопок.)

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Господи, что это?! Опять?.. (Неразборчиво.)

ТРЕТИЙ ГОЛОС: (Неразборчиво)… генератор! Быстрее же!.. (Неразборчиво)… заклинило на самом (Неразборчиво)…

(Всхлипывания, рыдания. Пауза. Слышен шум капель.)

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Наоко, ты можешь двигаться?! К нам ползи, к нам!

ВТОРОЙ ГОЛОС: Лена! Не надо было соглашаться! Как я могу не соглашаться?! Боже!.. Это же не я говорю!.. Не я, честно, Лена!!! (Тяжелое дыхание, возня)… Что это такое – молочко?.. Мне до смерти страшно!

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Какое еще молочко? Ирма, о чем ты?! Ну иди же ко мне… успокойся… Что с тобой? Почему… А где Антуан, Наоко! Что с ним?!

ТРЕТИЙ ГОЛОС: (Неразборчиво)… его не видно!.. Лена!.. (Неразборчиво)… вроде!.. (Неразборчиво)– очень больно!

(Слышны визг и шорох.)

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Ирма, что там такое?! Ой!.. Ты где?.. Стой, я прошу!.. (Пауза.) …Что это?! Мамочка-а-а!!!

(Частые пронзительные крики, потом – длительная пауза, сменившаяся монотонными всхлипываниями.)

Конец фрагмента.

ФРАГМЕНТ ВТОРОЙ. Время по показаниям регистратора: 03:49:21/15.02.15.

ТРЕТИЙ ГОЛОС: Наверное, я с ума сошла!.. Пока к тебе ползла, знаешь кого увидела? Ты не поверишь, Ленок!.. Так жутко!..

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Кого?

ТРЕТИЙ ГОЛОС: Питера Саймона… Знаешь, есть у «опылителей» такой черненький, невысокий, с усиками?.. Я его видела! Там стойка с образцами лежала, ее сорвало… Я переползла через нее, все ноги ободрала… так больно!.. голову поднимаю и вижу!.. (Неразборчиво.) Кошмар!.. Ты не можешь понять… Это не передать… (Неразборчиво)… вокруг мрак, а он передомной, отчетливо так… У меня ощущение было, что я в темноте стала видеть, понимаешь?! Господи, как жутко!

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Наоко… Что ты говоришь? Может, это Антуан был?

ТРЕТИЙ ГОЛОС: Ты не понимаешь, Лен… Это так страшно!.. (Неразборчиво)… прямо в темноте возник!.. Бледный, как полотно!.. И глаза безумные-безумные!.. Я даже заорала!.. думала, сошла с ума.. (Неразборчиво.)

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: (Неразборчиво)… в этой темноте?.. Это невозможно?! (Неразборчиво)… сама подумай! Ну откуда?!

ТРЕТИЙ ГОЛОС: Не знаю я, откуда! Только от этого не легче ни капли!.. (Неразборчиво)… Боялась, если обернусь и его снова увижу – концы отдам… Может, это уже галлюцинации начинаются? Это же Ая, все-таки… Лена, нас ведь спасут, скажи?! Ведь спасут же!.. (Неразборчиво.)

(Всхлипывания.)

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: (Неразборчиво)… с ним-то?! (Неразборчиво)… А? Не ранен?

ТРЕТИЙ ГОЛОС: Я пыталась его спросить… Но… он молчит и дрожит всем телом… в комок сжался там в углу, лежит на боку и трясется! Он, наверное, в шоке… вообще ничего не говорит, я даже в ухо ему кричала! Не слышит…

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Наоко, мне тоже становится плохо!.. Я, конечно, держусь, но… что-то внутри колышется так мерзко… Так противно… Хочется зареветь

изо всех сил…

ТРЕТИЙ ГОЛОС: (Неразборчиво)… я тоже боюсь… Ужасно, Ленка, боюсь!.. И не того, что мы здесь погибнем, нет… (Неразборчиво)… страх, какой-то… Такое ощущение, что меня заставили… внушили этот страх… (Неразборчиво)… Лена, будто бы я балансирую на грани… чуть качнется, и этот страх накроет и я утону в нем…

(Всхлипывания.)

ТРЕТИЙ ГОЛОС: А Ирма?! Она же с тобой была!..

Конец фрагмента.

ФРАГМЕНТ ТРЕТИЙ. Время по показаниям регистратора: 03:58:11/15.02.15.

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Наоко, Наоко… ты меня слышишь?! Отзовись, не молчи!.. Где ты?.. Я не хочу так… Я боюсь… мне кажется, что я теряю сознание… Я не хочу! Наоко!.. Где ты, не бросай меня!..

(Шумы, тихий отдаленный стон, негромкий плач.)

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Скажи хоть слово, Наоко!.. Подай знак… Я куда-то проваливаюсь… Дай мне руку, пожалуйста… Откуда здесь цветы?.. Я задыхаюсь… Наоко! Скажи хоть что-нибудь, ну умоляю… скажи же!..

(Пауза.)

(Тихий отдаленный стон.)

ПЕРВЫЙ ГОЛОС: (Неразборчиво)… закрыть глаза… Я уже не смогу их открыть потом… (Неразборчиво)… не дадут!.. Они высасывают… высасывают!.. Они берут мою душу! Нет, нет… пожалуйста… (Неразборчиво)… Я не хочу!.. Откуда они взялись?.. Мама… убери цветы, мамочка…

(Несвязное бормотание вперемешку со всхлипываниями.)

Конец фрагмента.

Что было потом, Антон помнил еще со времен прослушивания некупированной записи. Дальше в записи на протяжении получаса преобладали шумы и звуки, издаваемые людьми, которые постепенно теряли людской облик. Теряли под действием безотчетного страха, который одного за другим уничтожал их во тьме центральной лаборатории, ставшей братской могилой…

Антон прослушал фрагменты еще раз, иногда делая паузы. Потом снял видеоочки, прикрыл глаза и попытался сделать выводы. Вот что получалось.

Господин Саймон, безусловно, был замешан в тех событиях. Хотя формально он никак не мог быть в лаборатории в ту ночь, тем не менее сам факт того, что упоминание его имени было аккуратно вырезано из записи, уже указывал на косвенную связь Саймона с третьей айской. Еще Антон подумал, что Саймон (или некто, купировавший запись, но в любом случае связанный с интересами Саймона) явно совершил ошибку, вырезав эти куски. Тем самым он указал, что предсмертные слова, произнесенные несчастными женщинами, вовсе не плод их больного воображения, а нечто, имеющее под собой реальное основание. Объяснить такой непрофессионализм Антон мог лишь одним: противник нервничал и не разбирался в средствах. Или просто был плохим игроком.

Далее. Если подразумевать, что все три фрагмента были вырезаны одним и тем же человеком, действовавшим в интересах Саймона, то возникал вопрос: что могло их объединять? В самом маленьком фрагменте – третьем – речь шла о цветах. Учитывая должность Саймона на тот момент, можно с большой долей вероятности предположить, что в деле замешаны цветы с «поляны», которые он в то время «опылял». И опять – грубая работа. Просто-таки явное указание на причастность «поляны» к трагедии. С другой стороны, что с этим указанием прикажете делать? На улику это никак не тянет. Разве что дает повод мыслить в определенном направлении. Хотя и на этом спасибо.