Чужая беременная
Шрифт:
После мучений и раздумий Маша отправилась за лестницей. Оказалось, она не очень тяжелая. Приставив лестницу к дому, Маша полезла наверх, посмотреть, что там с крышей. Руководствовалась она той же самой логикой, с которой женщина, не разбирающаяся в моторах, лезет под капот, когда автомобиль ломается.
Правда, залезть на крышу Маша не успела.
— Машка! Куда тебя несет с животом? — услышала она вопль соседа. — А ну, слазь! Живо! Машка, кому сказал!
И не слезла бы она ни за что, если бы Михаил ограничился криком. Так ведь нет,
— Маруся, ты не слышишь, что ли? — недовольно проворчал Михаил.
— Козой своей командуй, — выпалила Маша. — А я тебе не Машка.
— Ох, ну я от неожиданности. Зачем ты на крышу полезла?
— На звезды смотреть. Отпусти!
Маша дернулась, хотя на самом деле ей не хотелось, чтобы отпускал. Хотелось прижаться щекой к плечу, вдохнуть знакомый запах и пустить слезу с извечным женским упреком: «Где ты пропадал все это время…»
Гормоны, будь они неладны.
— Не ври, какие днем звезды. Что случилось-то?
Михаил аккуратно поставил ее на ноги.
— Крыша течет… — буркнула Маша.
— Где?
— На кухне.
— Я сам посмотрю.
Михаил потряс лестницу, словно проверяя ее на прочность, пробормотал что-то себе под нос и полез наверх. Лестница зашаталась, скрипнула и треснула. Маша бросилась на помощь, но не успела — Михаил распростерся на земле.
= 32 =
Михаилу повезло: треснула вторая перекладина лестницы, если считать снизу, то есть падал он с небольшой высоты. И приземлился удачно, на мягкую землю и траву. Мало того, пока летел, успел сгруппироваться и спиной стукнулся несильно. Однако ж вставать не спешил, наоборот, прикрыл глаза.
Ядрена вошь! Ну, Маруська! Торопыга! И он хорош, видел же, что лестница хлипкая, куда спешил?
— Миша! Миша-а-а! Ты жив?!
Маруся упала рядом с ним на колени и похлопала ладошкой по щеке. Голос испуганный и виноватый. Эх, Маруся! Михаил схватил ее за руки и притянул к себе. Она с визгом упала ему на грудь и дернулась, но он держал крепко.
— Хулиган! — Маруся легонько стукнула его кулаком по плечу. — Я же испугалась! А ты…
И затихла.
Михаил приоткрыл один глаз и уперся взглядом в Марусину макушку. Соседка лежала на боку, уютно устроив голову у него на груди.
— А ты меня все время роняешь, — шутливо упрекнул он, проводя ладонью по ее волосам.
— Всего второй раз, — буркнула Маруся. — Это ты все время норовишь улечься в мои цветы.
— Где?! — Михаил завертел головой. — Клумба дальше по курсу.
— Не долетел немножко.
— Всего-то второй раз.
Маруся хихикнула. Ох, не дело это — на земле валяться. Вставать надо, но как же не хочется! А все потому, что держит он в своих объятиях Марусю и не может отпустить. А она, вроде как, и не против.
— Красиво лежим, — сказала она. — На радость соседям.
— Почему на радость?
— Очередная серия «Санта-Барбары» в самом разгаре.
— Марусь,
— Бабушка смотрела. Миш, ты встать-то можешь?
— Да могу, могу, — вздохнул он. — Если ты с меня слезешь.
— Ах ты… — Маруся снова двинула его кулаком в плечо и подскочила, отряхивая одежду.
Михаил осторожно сел. Вроде бы ничего нигде не хрустело и не стреляло, значит, обошлось. Маруся пыталась оттащить в сторону остатки лестницы.
— Оставь, — велел он. — Я выброшу.
— А с крышей…
Она не договорила, поджала губы и отвернулась.
— Починим твою крышу, — пообещал он. — Я свою лестницу принесу, да позову кое-кого подсобить.
Зря он ее отпустил, лучше бы лежали на травке. Взглянула исподлобья — и снова отвернулась. Да уж, обидел он ее, факт.
— Ох… — простонал Михаил, поднимаясь на ноги и держась за поясницу.
— Что?! — Маруся тут же встрепенулась, кинулась к нему, придержала под руку. — Спина? Все же ушибся, да?
— Ну… немножко… — пробормотал он. — Ничего, пройдет.
Врать нехорошо, но зато Маруся мигом забыла об обиде.
— Пойдем, тебе лечь нужно, — засуетилась она. — Может, врача? Или позвать кого?
— Не надо никого звать. — Он поморщился с досады, а вышло, как будто от боли. — Помоги до дома дойти.
Кто кого вел, конечно, вопрос. Естественно, Михаил и не думал всерьез опираться на подставленное Марусей плечо, только вид делал, да еще умудрялся ее поддерживать по дороге.
— Миш, ты прости… — неожиданно всхлипнула Маруся. — Это из-за меня…
Ядрена вошь! Она плачет, что ли?! У-у-у… Ей же нельзя. Это он виноват, старый осел! Это ему надо извиняться. Коварный план у Михаила был, но для этого надо завести Марусю в дом. Она права, соседи все видят. А он собирался…
Что собирался, то и сделал. Едва переступив порог, он захлопнул дверь и поцеловал Марусю. Просто взял — и поцеловал, жадно впиваясь губами в ее губы. Маруся охнула и обмякла в его объятиях, обвила руками шею, прижалась животиком.
Ядрена вошь! Он целовал ее так, как будто утолял жажду — жадно, ненасытно. Целовал, стесняясь своей грубости, но остановиться не мог. Он гладил ладонями спину, кажется, даже стискивал ягодицы, и понимал, что сейчас все закончится. Сейчас, вот-вот. Маруся придет в себя, отпихнет его и врежет пощечину. И поделом…
Она отстранилась — чуть-чуть, чтобы перевести дыхание. Уткнулась лбом в плечо… и заплакала. Тихо, жалобно.
— Ну… что ты… — Михаила потрясли ее слезы. — Маруся…
Он попытался заглянуть ей в лицо, но она сердито увернулась и прижалась к плечу щекой, всхлипывая.
— Почему ты не позвонил? Ни разу не позвонил…
— Ты с мужем уехала, — тихо произнес Михаил. — Я думал, что вы помирились. Не хотел мешать.
— А-а-а…
Это прозвучало с сарказмом, но больше Маруся ничего не добавила. И правильно, это он должен говорить. Только не у порога.