Чужая маска
Шрифт:
Стасов озадаченно посмотрел на нее. Такого поворота он никак не ожидал. Не верит в невиновность, но все равно пытается попробовать ее доказать? Неужели ее преданность мужу так велика? Ладно, если бы речь шла о безграничном доверии, он бы еще это понял. Раз любимый супруг утверждает, что не убивал Бориса Красавчикова, значит, так оно и есть, а все остальное – происки злокозненных врагов, и нужно во что бы то ни стало вытащить невинного беднягу из острога. Но ведь она явно ему не верит. Она сомневается. Зачем же тогда все это? Неужели только потому, что она не смеет перечить мужу? Он хочет строить из себя жертву, а она и пискнуть не смеет, делает все, как он велит. А замуж зачем выходила? Никто ведь не тянул, тем более в такой ситуации. Выходит, любит она мужа до полного беспамятства, хоть и не верит ему, хоть и знает, что он подонок и убийца, но все равно любит и сделать с этим ничего не может. И не хочет. Просто любит – и все.
Стасов уходил, унося в душе сочувствие и самую искреннюю симпатию к молодой женщине, способной на такую сильную и безоглядную любовь и на честность даже в ущерб себе
Доказательства по делу Евгения Досюкова были вполне приличными. Так, во всяком случае, оценил их Стасов, внимательно перечитывая копию приговора. Убийство Бориса Красавчикова было совершено в ночь с 1 на 2 декабря 1994 года, когда потерпевший выходил вместе со своей дамой из ночного ресторана. Некий мужчина выскочил из машины, выстрелил в Красавчикова, сел за руль и умчался. Сбежался народ, тяжело раненный Борис несколько раз повторил имя убийцы – Досюков. Даже к приезду милиции и врачей он еще был в сознании и повторил это имя, чему есть множество свидетелей. Дама ничего по этому поводу сказать не могла, ибо кто такой Досюков – и знать не знала, но одежду мужчины и его автомобиль описала достаточно подробно. Тут же стали наводить справки о том, кто такой Досюков и где живет, подъехали к его дому, в присутствии специалистов осмотрели автомобиль и пришли к выводу, что на нем недавно ездили. То есть не вечером после работы, а прямо-таки не более двух часов назад. Но вламываться ночью в квартиру не стали, дабы не нарываться. Позвонили по телефону, услышали, что Досюков снял трубку, выставили пост на лестнице, а в семь утра позвонили в дверь и вежливо попросили господина Досюкова «проехать». Описанная дамой потерпевшего куртка (или такая же, очень похожая) спокойно висела на вешалке в прихожей. Куртку изъяли, частицы пороха обнаружили, но Досюков не смог внятно объяснить, как они там оказались, и вообще участие в убийстве Бориса Красавчикова полностью отрицал. Тогда нашли свидетелей, которые видели Досюкова выходящим из дома около двух часов ночи и возвращающимся в начале четвертого. Свидетель, который видел, как он возвращается, опознал Досюкова уверенно и даже смог перечислить признаки внешности и одежды, по которым он его узнал среди семерых других мужчин, приглашенных для участия в опознании. Свидетель же, который видел, как он в два часа ночи уходил из дома, оказался соседом и хорошо знал Досюкова в лицо, а потому вообще ошибиться не мог. Сосед этот гулял с внезапно заболевшей собакой, которая чем-то отравилась и всю ночь просилась на улицу, поэтому никуда не спешил и прекрасно видел, как Евгений вышел из подъезда и сел в свою машину. Более того, он даже поприветствовал его словами: «Жень, ты чего это полуночничаешь?» На что Досюков на ходу бросил что-то невразумительное, вроде: «Дела, брат, дела», и при этом назвал соседа-собачника по имени и даже добавил: «Твоему Лорду тоже не спится». Так что ни о какой непреднамеренной ошибке и речи быть не могло. Если сосед обознался и принял за Досюкова какого-то совершенно неизвестного мужчину, то непонятно, откуда этот мужчина знает имена соседа и его пса и почему он уехал на машине, принадлежащей Досюкову. Ну а о том, что дама, выходившая с Красавчиковым из ресторана, тоже опознала Евгения Досюкова, и говорить нечего.
А сам Досюков отрицал все, клялся, что всю ночь спал рядом с женой, на улицу не выходил, на машине никуда не ездил и Красавчикова, само собой, не убивал. Правда, запала у него хватило ненадолго, через несколько часов он презрительно бросил: «Не буду я с вами разговаривать, ублюдки, раз вы человеческого языка не понимаете. Не верите мне – доказывайте как хотите». И после этого замкнулся в гордом молчании, полностью отказавшись от дачи показаний. У него, как у крупного бизнесмена, имеющего все основания бояться за свою безопасность, было разрешение на оружие, и оружие это у него дома нашли. Экспертиза подтвердила, что именно из этого пистолета был застрелен Борис Красавчиков. Отпечатки пальцев на оружии принадлежали Досюкову, некоторые были смазанными, стертыми, некоторые – вполне отчетливыми, как и должно быть, когда вещью пользуешься давно и берешь ее в руки десятки раз. Ничьих других отпечатков на нем не было. Вот, собственно, и все. И как можно было с такими доказательствами упираться и на что-то надеяться, Стасов не понимал совершенно.
Начать он решил с адвоката, защищавшего Досюкова. Вполне возможно, что Евгений говорил ему о каких-то обстоятельствах, доказывающих его невиновность, которые не были приняты во внимание судом и в тексте приговора отражения не нашли. Но встреча с адвокатом его разочаровала. Тот, во-первых, не очень отчетливо помнил обстоятельства и особенно детали, потому что вел постоянно по нескольку дел одновременно и в голове у него была полная каша, а архивов он не вел.
– Да если бы я хранил записи по всем делам, мне жить негде было бы, – презрительно говорил он. – У меня дома и так книги на голову падают, места не хватает, а вы хотите, чтобы я старые бумажки складывал и хранил. Дело закончено, подзащитный осужден, кассационная жалоба осталась без удовлетворения, приговор вступил в законную силу – все, мое участие в процессе закончено.
– Но, может быть, вы что-нибудь помните? – с надеждой спросил Стасов. – Какую-нибудь деталь, которая казалась вам важной, но на которую суд не обратил внимания.
– Нет, – пожал плечами адвокат. – Я основной упор делал на то, что жена подсудимого не слышала, чтобы он уходил и возвращался той ночью.
– А она вам говорила, что принимала снотворное и не могла ничего слышать, даже если он и уходил?
– Говорила, а как же, – усмехнулся адвокат. – Но зачем суду это знать?
– То есть сами вы были убеждены в виновности своего подзащитного? – уточнил Стасов.
– Разумеется. Хотя он и мне не признался. Но я же не слепой, материалы следствия видел. Там все четко, не вывернешься.
– Значит, вы как адвокат никаких погрешностей следствия не обнаружили?
– Ни малейших, – подтвердил тот. – Ну что вы, следователь был из Генеральной прокуратуры, а оперативники – даже не с Петровки, а из МВД. На совесть сработали, что и говорить.
– Так в чем же вы тогда видели цель защиты, если не могли ничего противопоставить обвинению?
– А мотив? – Адвокат хитро улыбнулся. – Вы думаете, почему дело в МВД забрали и в прокуратуру России? Думали, между обвиняемым и потерпевшим стояли денежные интересы, у них были довольно мощные деловые контакты. А раз денежные интересы – значит, убийство было совершено из корыстных побуждений. Статья сто вторая, вплоть до высшей меры. А я свою задачу видел в том, чтобы доказать, что убийство было совершено из ревности, то есть по личным мотивам. Это ведь уже совсем другая статья и срок другой.
– И что, про ревность вам сам Досюков сказал? – недоверчиво поинтересовался Стасов.
– Да что вы, – засмеялся адвокат. – Досюков все отрицал, я же говорю, он даже мне не признался. Жена сказала, ну и еще нашлись люди, которые подтвердили, что потерпевший довольно смело оказывал любовнице Досюкова знаки внимания и даже чуть ли не домогался ее в грубой форме.
Да, про домогательства «в грубой форме» было записано и в приговоре, Стасов это помнил. Что ж, с адвокатом ничего не вышло, надо поговорить со свидетелями. Может быть, на них действительно оказывали давление в надежде слепить из Досюкова крутого мафиози и изобразить показательный процесс по делу об организованной преступности? Хотя чушь, конечно, несусветная. Какой крутой мафиози попрется среди ночи лично убивать конкурента? Никакой. У него для такой работы шестерки есть, а то и киллера нанять недолго, теперь это не проблема. А вот из ревности, под влиянием рассказа Натальи, по внезапному побуждению – вполне мог и сам. Услышал, разозлился, схватил пушку и рванул разбираться с обидчиком. Нет, не сходится. Во-первых, Наталья Михайловна крепко спала, наглотавшись таблеток, когда Досюков уходил из дома. Конечно, она могла рассказать Досюкову о домогательствах его приятеля и партнера по бизнесу как раз перед отходом ко сну, а ревнивец Досюков сразу же решил отомстить, но терпеливо выждал пару часов, пока Наталья крепко уснет. Может такое быть? Может. При этом он должен был совершенно точно знать, где в данный момент находится Красавчиков. Значит, когда Наталья ушла спать, он должен был начать звонить по разным телефонам и выяснять, где Борис. Если ушел из дома он около двух часов, а вернулся в начале четвертого, то за полтора часа вряд ли он смог объехать несколько мест в поисках обидчика. Зато этого времени было вполне достаточно для того, чтобы доехать до ресторана, какое-то время подождать Красавчикова, пару раз пальнуть из пистолета и быстренько вернуться домой. И дом Досюкова, и ресторан «Лада», где произошло убийство, находятся в центре города. Интересно, удастся ли найти тех людей, которым в интервале от полуночи до двух ночи в тот день звонил Досюков?
И Стасов снова поехал к Наталье.
– Если предположить, что ваш муж все-таки убил Бориса Красавчикова, то как он узнал, где его можно было в тот момент найти? – спросил он Досюкову.
– Понимаете… – Она снова замялась, и Стасов понял, что она сейчас вынуждена будет сказать ему какую-то неприятную правду, которую в силу природной честности она утаивать не хочет, но которая пойдет явно не на пользу святому делу освобождения ее супруга из застенков правового государства. – В тот вечер я была очень расстроена, поведение Бориса просто вывело меня из себя, и я впервые за все время пожаловалась Жене. Борис давно ко мне приставал, но я Жене никогда раньше об этом не говорила. А тут… Сорвалась, одним словом. Борис со мной вел себя как с дешевой шлюхой, которую Женя купил, но можно ведь и перекупить, если заплатить подороже. Я плакала, Женя рвал и метал от ярости, потом посоветовал мне успокоиться, выпить таблетки, уснуть и забыть обо всем. Сказал, что позаботится о том, чтобы больше мне Борис неприятных минут не доставлял. И еще сказал: какое, дескать, дерьмо этот Борька, привык каждый день себе новую шлюху покупать и думает, что и все остальные так живут. Мол, довел тебя до истерики, сердце разрывается смотреть, как ты плачешь, и знать, что он в это время в «Ладе» с новой телкой развлекается. То есть, понимаете, Владислав Николаевич, он откуда-то знал, что Борис в тот вечер собирался быть в «Ладе».
– А вас не насторожили слова Евгения о том, что Борис больше не будет доставлять вам неприятности?
– Честно признаться… – Она слабо улыбнулась, как-то робко и стыдливо, – я обрадовалась в тот момент. Я ведь, дурочка, думала, Женя имел в виду, что наконец на мне женится. Тогда Борис уже не сможет рассматривать меня как временную бабу, кочующую по богатым мужикам.
– Наталья Михайловна, вы знаете соседа, у которого собака по кличке Лорд?
– Конечно. Вы имеете в виду того, который видел Женю?
– Именно его.
– Игорь Тихоненко. Он живет этажом ниже.
– А того, второго, который видел, как Евгений возвращался домой?
– Нет, этого не знаю. Фамилию помню – Пригарин.
– А откуда он взялся? Тоже живет где-то поблизости?
– Нет, он там случайно оказался. Об убийстве Красавчикова и аресте Жени газеты через два дня раззвонили, да и по телевизору показывали, как Женю в наручниках ведут. Пригарин его узнал и сам пришел в милицию.
– Неужели он мог глубокой ночью так хорошо рассмотреть лицо вашего мужа, что через два дня узнал его на экране телевизора? – усомнился Стасов. – Что-то мне слабо верится.