Чужая страна-черника
Шрифт:
– Ты знаешь, что такое туес?
Томас провел рукою по волосам.
– Туес? Никогда не слышал такого слова.
– Я отгадал, - ликующе сказал Янне.
– Я сразу подумал, что ты не знаешь по-настоящему финский.
– Знаю. Я каждый день разговариваю по-фински с матерью и дедушкой. У меня и книги финские есть.
– Тогда ты должен знать, что такое «туес».
– Нет такого слова.
– Ручаюсь, что есть.
– Ну, так что же оно означает?
– Это такой пароль у финнов. Кто его знает, тот настоящий финн.
– Но я ведь
– Ну так прощай.
Не успел Янне сделать и трех шагов, как Томас догнал его.
– Правда-правда, - сказал он.
– Меня переименовали в метрических книгах в шведа. И моего отца и мать тоже переименовали.
Теперь Томас нес явную чушь. Если верить ему, то он, Янне, мог бы когда угодно пойти к человеку, ведающему метрической книгой, и сказать: «Будьте добры, запишите меня в вашей книге эскимосом». Нет, такого не может быть. Томас морочит ему голову, вот и все.
– Я прожил в Швеции семь лет, - высокомерно сказал Томас.
– Если б ты был финном, ты всегда бы оставался финном.
Томас так и разинул рот. Очевидно, он ничего не мог больше придумать в свое оправдание. Потом он все-таки кашлянул и сказал:
– Мой отец работает начальником на заводе.
Янне взглянул на Томаса. Что, если он все же говорит правду? Было ведь раз, один начальник заставил его отца залезть в тесную бочку отчищать ржавчину, хотя в бочке было жарко и пыль набивалась в нос и в рот. Быть может, начальники могут таким же образом приказывать людям, ведущим метрические книги?
– И у нас есть собственный дом.
– Мой отец тоже купит. У него уже есть автомобиль «саб».
– А у нас «мерседес».
– А у нас…
Однако сколько Янне ни думал, он больше ничего не мог придумать. Но он ни за что не хотел признать себя побежденным.
– А у нас в Финляндии большое имение. Тридцать коров и…
Томас презрительно скривил рот.
– У всех у вас есть невесть что.
– В самом деле есть.
– Каждый финский дьяволенок так говорит.
– Слушай, ты, задавака…
Но Томас вдруг повернулся и быстро, чуть ли не бегом, направился к тому месту, где недавно был составленный фигурами школьников квадрат. Янне вприпрыжку последовал за ним. Он не хотел, чтобы Томас окончательно рассердился на него; с ним все-таки интересно было бы иногда поговорить.
– Я могу рассказать тебе о туесе!
– крикнул он.
Но Томас уже был так далеко, что не слышал. Во всяком случае, он больше не глядел в его сторону.
Что- то мучило Янне, терзало и постоянно присутствовало в мыслях. Это терзание не прекратилось и тогда, когда отец вечером сказал ему, что туес -это круглый берестяной короб с крышкой.
Ему стало легче только когда отец, устав от его приставаний, резко сказал:
– Пусть другие переименовываются в кого угодно, мы всегда останемся финнами.
7. ВЫСТАВКА ЗМЕЙ
– Хуггурм [10] , - тихо шептал Янне, - хуггурм…
Он лежал в кухне на тряпичном коврике и смотрел по словарю названия змей. Под грудь он для мягкости подложил желтую подушку, левая рука подпирала подбородок, правой он листал словарь. Время от времени он поднимал голень, правую или левую, и повторял вполголоса названия.
– Снук, - говорил он, - снук…
«Снук» означало «уж», и запомнить это слово было легко: когда произносишь «снук», это звучит как сморкание. Но вот шведского названия для боа в словаре не было, и для гремучей змеи, и питона тоже.
Отец сидел за письменным столом и делал подсчеты в синей тетради. «Приход и расход» значилось на обложке тетради, и она была полна цифр и граф. Иногда отец и мать спорили из-за цифр.
Янне оценивающе посмотрел на подошву отца, обтянутую серым носком, потом на его голень, бедро, живот - на всего отца. Интересно, знает ли он?
– Как будет «боа» по-шведски?
– спросил он.
Отец сидел, обвив ножку стула левой ногой. Он высвободил ее и оглянулся. Янне перевернулся на спину и смотрел на отца снизу вверх, как смотрят на облака.
– Может, это не змея?
– спросил отец.
– Змея. И мамба, и кобра тоже.
– На что они тебе?
Наш класс идет завтра на выставку змей.
– А-а…
Отец сходил в чулан за ножом. Заточив карандаш, он перевернул новую страницу и снова принялся подсчитывать.
– Эта выставка в городе.
– Сколько будет восемью семь?
Отец наморщил лоб, отчего его брови полезли вверх.
– Мне нужно немного денег…
– Это будет пятьдесят…
– …шесть, - подсказал Янне.
– Мне нужно десять крон.
– Я оставлю утром на столе.
Зеленый карандаш отца снова зашуршал по бумаге. Янне принялся отыскивать в словаре сетчатую змею, но составитель словаря не знал и ее. И очковая змея, и мокасиновая также были ему неведомы. Янне начало разбирать зло, он захлопнул словарь и стал рассматривать электрический провод на потолке. Гадюка, наверное, чуть потолще этого провода. Хотя однажды в Финляндии он видел совсем маленькую гадюку: она была в куче щепок и шипела, как большая змея.
– Хуггурм, - твердил он, - хуггурм, хуггурм…
Завтра на выставке он произнесет это слово и укажет на гадюку. И ужа он тоже покажет и назовет по-шведски.
Тогда все они увидят…
И Томас увидит, и Берит, и Свен. А учительница закивает и заулыбается и поставит в записной книжке против его фамилии большой плюс. А еще она может написать: «Янне знает всех змей, водящихся в Швеции».
Но вот боа, кобра и сетчатая змея… Мимо них ему придется пройти молча, потому что он нигде не мог узнать, как они называются по-шведски. И отец тоже не знает. Вернее, он до сих пор ничего не ответил, говорил совсем о других вещах. А ведь он проходил на заводе курсы по изучению языка и сейчас еще иногда их посещает. Может, он все же…