Чужая в чужом море
Шрифт:
Первый кадр (сделанный с океанского туристического судна): Безбрежная темно–синяя гладь океана. В центре — маленькая полоска суши. Атолл. Причудливые белые и бежевые выступы рифов у берега. Сам берег, утопающий в яркой зелени. Изящные пальмы. Маленькие, будто игрушечные, лодочки туземцев под парусами–циновками…
Второй кадр (согласно примечанию, сделанный там же, с того же ракурса через 10 лет). Берега не видно вовсе. Теперь здесь возвышаются тусклые металлические пирамиды, будто из фильма вроде голливудских «Звездных
На обоих кадрах помечены тонкими красными стрелками приметные верхушки рифов, чтобы не было никаких сомнений: это – один и тот же атолл, просто теперь он такой.
Подпись к фото: «Берег смерти. Итог меганезийской программы развития Океании».
Итак, Эстер длинно, грубо и грязно выругалась – так, как не ругалась никогда в жизни. Юеле, восприняв заковыристую гарлемскую идиому за выражение крайнего восторга, подняла руки вверх в чемпионском жесте, подмигнула Эстер и гордо заявила:
— У нас здесь самая большая бамбуковая роща. Больше, чем на Фунафути! Круто, ага?
— Да, здорово, — согласилась американка, радуясь, что ее поняли именно так.
— … А сейчас мы пойдем на внутренний рейд, смотреть пингвинов, — сказала девочка.
— Тут есть пингвины?
— Ну, да. У нас многие держат пингвинов. Они выслеживают рыбу, как собаки на суше. Этих пингвинов я тебе потом покажу. А сейчас мы посмотрим патрульных пингвинов.
Сочтя это объяснение исчерпывающим, девочка двинулась вперед по мосту, болтая о неких домашних делах, и переводя с утафоа семейные термины, так, что возникали лексические монстры типа: «Child–of–her–younger–sisters–in–sex–by–external–husband». Конкретно про этот термин Эстер попросила разъяснить подробнее (они в это время проходили по сказочной бамбуковой роще, вызывавшей ассоциации с гонконгскими псевдо–историческими фильмами про античных разбойников в лесах Китая).
— Это, — начала объяснять Юеле, — если у тебя есть молодой boyfriend, у которого нет своего дома, но он, однако, не живет в доме с тобой и Наллэ, и у этого парня еще есть молодая girlfriend, и у нее тоже нет своего дома, и у них ребенок. Этот ребенок может жить у girlfriends–mother, или у вас с Наллэ. И для тебя он будет так называться. Вот!
— Э… — удивленно протянула американка, — А если Наллэ заведет молодую бездомную girlfriend где–то на стороне, и там будет ребенок, что тогда?
— Aita pe–a, — беззаботно ответила девочка, — У вас с Наллэ есть дом. Ребенку есть, где жить. Хотя, у girlfriends–mother, все равно, первая рука. Так написано в «Paruu–i–hoe».
— Как ты сказала? «Paruu–i–hoe»?
— Да. Этот закон прочел ariki–roa Mauna Oro на панцире большой зеленой черепахи.
— Понятно, — растерянно пробормотала Эстер, — Значит, на панцире зеленой черепахи…
— Большой зеленой черепахи, Atieonuroa, —
В метре над лагуной стремительно и почти бесшумно скользило сине–зеленое тело, похожее на некрупного кита, сильно сплюснутого по вертикали и растопырившего грудные плавники. Недалеко от пирса (так хорошо замаскированного в прибрежных зарослях мангров, что Эстер только сейчас его заметила) аппарат несколько грузно шлепнулся на воду и затормозил, разбрасывая в стороны целые водопады. Панели на китовой спине разъехались и изнутри лихо выпрыгнули трое парней в тропической униформе ВМФ. Двое — совсем молодые, лет по 16, а один – постарше года на три.
— Финиш – отстойный, — авторитетно и презрительно фыркнула Юеле.
— Это и есть пингвин? – уточнила Эстер.
— Да. На нем спасают, если шторм. И еще, с него расстреливают всяких bandidos.
— Морская полиция? Береговая охрана? – попыталась угадать Эстер.
— Ну, типа того. Полу–копы, полу–форсы.
Буквально через минуту, три этих персонажа встретились им на узкой дорожке идущей через бамбуковую рощу, вдоль берега.
— Ia orana, foa! – поприветствовал их старший из парней, — Вы здешние?
— Да, а вы? – отреагировала девочка.
— А нас перебросили с Токелау. Вот интересуемся, где тут есть Y–club.
— Ну, Y–club – это на Фунафути. А тут – Y–caf;. Годится?
— По ходу, нам без разницы, — ответил парень, и все трое весело рассмеялись.
— Тогда идите до мостика, там перейдете на Сававе, и по прямой до центра, где ратуша. Прямо за ратушей Y–cafe–a–dancing, а если пройти дальше до берега, то просто Y–cafe.
— Ага! Тогда мы метнулись, — с энтузиазмом сказал тот, — mauru, foa!
— Maeva mata–i oe! (хорошего, попутного ветра) – ответила девочка.
Все трое, почти бегом понеслись в сторону моста.
— Что такое Y–club и Y–cafe? — поинтересовалась Эстер, провожая их взглядом.
— Это где парни снимают девчонок, — пояснила Юеле, — Типа, ты сидишь за столиком, а подходит парень и спрашивает: «Покувыркаемся за 50 фунтов»? Сколько фунтов – это бывает по–разному, это не главное. Главное, чтобы парень понравился.
— «Покувыркаемся за 50 фунтов»? – переспросила американка.
— E–o, — девочка кивнула, — Fee–make–love–one–time. Удобно. Моя тетя Тулли, еще давно, объехала так всю Гавайику без сантима в кармане. Здорово, да?
— Гм… — сказала Эстер. Идея объехать всю Океанию, зарабатывая на текущие расходы путем оказания секс–услуг (грубо говоря — проституцией) казалась ей не очень здравой.
— … До АЭС мы не пойдем. Там ничего интересного, — продолжала Юеле, — Лучше мы пройдем мимо школы резервистов, и там дальше мыс, а за ним три рифа. Они будут по дороге, если плыть на Темотулото, где наша лодка, чтобы мы не опоздали к обеду…