Чужая вина
Шрифт:
— Именно.
— Сколько процентов?
— Я прикидывала, процентов десять.
— Двадцать.
— Поделим разницу? Пятнадцать.
— Шестнадцать.
— По рукам.
Они оба опять рассмеялись. Свобода, деньги, тачки с матерчатой крышей… Неплохо, неплохо. И тут откуда ни возьмись его обуяла тревога, что одноглазому мужчине могут и не дать водительских прав. В воображении Пирата желанный «мустанг» вмиг вспыхнул синим пламенем.
Смышленые глазки опять буравили его.
— Ты в порядке? — спросила Ли Энн.
Он кивнул.
—
Ли Энн утопила тормоз.
Нитка, унизанная яркими бусинами, висела над знаком со словами: «Стоянка Де Сото. Все посетители обязаны зарегистрироваться». Ли Энн, скользя на размытой грязной дороге, подъехала к входу На несколько мгновений Пират ощутил невесомость, как астронавт, и это ощущение ему очень не понравилось.
— У-у-ух.
В голове у Пирата зашумел спирт с кофе, ему захотелось ударить Ли Энн по лицу — не сильно, конечно. Но вместо этого он сделал глубокий вдох и попытался восстановить утраченное умиротворение. Пальцами он будто бы теребил невидимую золотую закладку.
Ли Энн проехала мимо офиса, нескольких хижин и трейлеров и припарковалась среди прочих машин. За редкими деревьями Пират увидел пруд и пластиковые столики, вокруг которых собралось человек двадцать-тридцать. Все негры. Может, зря они сюда приперлись? Пират покосился на Ли Энн. Та всовывала две двадцатидолларовые бумажки и свою визитку в конверт, на котором было написано: «В память о Наполеоне Феррисе».
— Готов? Можешь вернуть мне шестнадцать процентов как-нибудь потом.
Шестнадцать процентов? От сорока баксов? Что она имеет в виду? Это что, шутка? Пират не понимал. Они вылезли из машины и прошли по небольшой посадке, там и сям натыкаясь на поваленные стволы. Пират ощущал присутствие Ли Энн рядом с собой — совсем незначительное присутствие. Он понял, что теперь они — партнеры. У него никогда не было партнеров, он и не думал, что они когда-то появятся. Пират попытался высчитать шестнадцать процентов от сорока, но не сумел.
Негры услышали их — а может, почувствовали приближение — и одновременно обернулись. Ли Энн положила свой конверт на ближайший столик, где уже лежало несколько подобных. Старик, сидевший за столиком, кивнул и пробормотал: «Благослови вас Господь». Все прочие вернулись к своим занятиям: кто жарил мясо на гриле, кто ел, кто пил. За спинами у них раскинулся мутный пруд, на глади которого «пек блинчики» тощий мальчуган. Получалось у него превосходно, пара камушков пролетела аж на тот берег, едва касаясь воды. А может, и нет: глаз Пирата уже уставал, и предметы вокруг теряли четкость.
К ним подошла женщина в черном, худая, как мальчишка с камнями, и седая, но почему-то без морщин на лице.
— Спасибо, что пришли, ребята, — сказала она. — Я мама Наполеона, Дайна Феррис.
— Примите наши соболезнования, мэм, — сказала Ли Энн. — Я Ли Энн Боннер из газеты «Гардиан». Раньше я…
— Я знаю, кто вы такая.
— Мне очень жаль. Такая утрата…
—
— А это Элвин Дюпри.
Дайна Феррис повернулась к нему. У нее были маленькие черные глаза, вроде бы суровые, но в то же время грустные.
Пират задумался, нужно ли протягивать руку. Решил, что не стоит.
— В неоплатном долгу, — сказал он. — Я в неоплатном долгу перед ним.
Дайна Феррис согласно кивнула.
— У нас тут есть кое-какое угощение.
— Очень любезно с вашей стороны, — сказала Ли Энн. — Я бы хотела задать вам один вопрос.
Дайна продолжала смотреть на нее, не проявляя никаких эмоций.
— Ваш сын обсуждал с вами эту пленку?
— Нет.
— А вам не известно, предпринимал ли он какие-либо шаги после того, как отослал пленку в полицию?
Дайна покачала головой.
— Вы не знаете или он не предпринимал никаких шагов?
— Мы об этой пленке с ним не говорили. И сейчас об этом говорить незачем. Наполеон просто оказался в неправильном месте в неправильное время. Вот и все.
— В смысле? Тогда, двадцать лет назад, или…
Дайна нахмурилась, и все ее гладкое лицо сразу же покрылось сетью морщинок.
— Неправильное место, неправильное время. Мне сам шериф так сказал.
— Соломон Ланье?
— Ага. Шериф.
Пират уловил в ее голосе неподдельную гордость. Ему хотелось поскорее перекусить чем-нибудь и смотать отсюда удочки. Но не тут-то было.
— У шерифа прекрасная репутация, — сказала Ли Энн.
Дайна кивнула.
— И поэтому мне интересен один момент… Он не спрашивал у вас, почему Нэппи… то есть Наполеон в последнее время прятался?
— Прятался? — не поняла Дайна.
— Его искали повсюду: в Хьюстоне, в Атланте. Чтобы удостовериться в подлинности пленки.
— Налетел ураган… — еле слышно вымолвила Дайна.
— Да, многие спасались бегством… Но потом, когда пленку нашли…
— Ничего не знаю про эту пленку. И он не прятался. Наполеон жил здесь, на стоянке, все это время после бури. Стоянка принадлежит моему кузену.
— Тогда зачем же он уехал? Зачем перебрался в Стоунволл?
— Неправильное место, неправильное время, — упрямо повторила Дайна.
Ли Энн понимающе кивнула. Глаза ее забегали, как будто она о чем-то догадалась и хотела проверить догадку, но вместо этого сказала лишь:
— Спасибо, мэм. Спасибо, что уделили нам время.
— Не забудьте поесть. — Дайна махнула рукой в сторону гриля.
Пират попятился. Над поляной вился дымок, несущий запахи курятины и креветок. Не мешало бы подкрепиться.
Ли Энн вручила Дайне свою визитку.
— На случай если я вам понадоблюсь.
Дайна с прежним безразличием взяла визитку.
— И еще, — не унималась Ли Энн. Дайна медленно опустила веки и так же медленно подняла. Морщины на лице углубились. Ли Энн и впрямь такая гадина или это работа у нее такая — бороздить людям лица? — Наполеон был близко знаком с Бобби Райсом?