Чужая воля
Шрифт:
«Хоть бы ты, старый козел, наконец угомонился! Ни одной юбки не пропустишь! И ведь старше меня, паразит, а выглядит как огурчик!»
«Вот ведь, увязалась за мной, старая галоша! Теперь ни за что не отвяжется! Только я с Лялечкой договорился – и на тебе! Все планы мои сорвала! А Лялечка, лапушка, ждет меня сейчас… Ух, скотина старая! Убил бы, своими руками убил…»
Муж нежно улыбнулся жене, она взяла его под руку, и они не спеша удалились по дорожке. Я проводила их изумленным взглядом, подумав, как усложнилась бы семейная жизнь, если бы препарат В-17 продавался в каждой аптеке.
Прошло еще несколько минут, и на пороге появилась Раиса Кузьминична. Я не собиралась подслушивать мысли славной старушки, но они волей-неволей зазвучали у меня в голове.
«Ну не паршивец ли! Ведь все, все как есть цветы обожрал! Уж алоэ-то думала, не тронет – и горькое, и колючее. Все равно объел! И что с ним, негодником делать? Витаминов ему, что ли, не хватает? Так я ему и
Я улыбнулась: Раиса Кузьминична не спеша удалялась по дорожке, обдумывая свои непростые отношения с полуперсидским котом Тихоном.
Следом за ней из подъезда вылетела, пританцовывая, пятнадцатилетняя акселератка с седьмого этажа. Меня чуть не оглушил рэп, который она слушала – плейер на поясе, наушники на голове, а когда она начала мысленно сравнивать достоинства знакомых мальчиков, я мысленно сконфузилась и подумала, что вероятно, старею, но вольность нравов современных тинейджеров не кажется мне синонимом внутренней свободы.
И тут, наконец, из дома вышла она – та самая дама в том самом голландском пальто. Видимо, это пальто она считала своей униформой – чтобы, не дай Бог, никто не усомнился в том, что она – это именно она… То есть вовсе не она, а та, за которую она себя выдает… Я немножко запуталась, но суть моих рассуждений сводилась к тому, что она носит осточертевшее голландское пальто не снимая, как некое подобие пароля или опознавательного знака. При виде дамы я начала более внимательно вслушиваться в чужие мысли, надеясь узнать что-нибудь более интересное, чем поведение котов и супружеские измены – но не тут-то было. Сквозь шум и шорох в моей голове пробился незнакомый звук – ровное негромкое гудение. Я вспомнила, как в прежние годы у нас в стране глушили зарубежные радиостанции, и поняла, что моя дама умеет каким-то образом блокировать свои мысли так, что прочитать их у меня не получится. Со своей стороны, я ожидала, что мои мысли тоже блокируются за счет приема В-17, иначе мне пришлось бы несладко. Действительно проходя мимо моего укрытия, дама как-то беспокойно повела головой – видимо, тоже услышала гудение моей глушилки, но не поверила своим ощущениям. На всякий случай я срочно стала думать о желтых листиках и белочках в Сосновском парке, пока дама не удалилась на достаточное расстояние в направлении автобусной остановки.
Я осторожно двинулась следом, используя кусты, как прикрытие. Дама села в подошедший автобус. Я еле успела за ней, надеясь, что дама не обратит на меня внимание: автобус был полон, мы находились далеко друг от друга.
В автобусе я чуть не оглохла от навалившихся на меня со всех сторон обрывков чужих мыслей – по большей части совершенно примитивных и неинтересных. Кроме того, я должна была еще следить, не выйдет ли дама из автобуса, но, как и большинство пассажиров, она ехала до метро.
Скажу сразу, по части сыска я многих могу заткнуть за пояс, потому что следила я за своим объектом виртуозно, и даже, как в лучших традициях советского детектива, спряталась за развернутый газетный лист, проделав в нем дырочку для наблюдения. В вагоне метро мы с дамой уселись каждая в своем углу, поскольку народу было немного. Я с интересом прослушала мысли своей соседки справа – вульгарной ненатуральной блондинки, которая размышляла о своей личной жизни, употребляя сочную смесь из терминологии героинь телесериалов и некоторых непечатных оборотов великого и могучего русского языка. Затем я ненадолго переключилась на мысли сидевшего напротив пожилого седовласого господина абсолютно профессорского вида, который меланхолично поглядывал на мою соседку и примерно в тех же терминах обдумывал все то, что бы он сделал с ней, оставшись по счастливой случайности вдвоем на необитаемом острове.
Разочаровавшись в отечественных преподавательских кадрах и с грустью подумав о том, в чьи руки попадают неокрепшие умы нашей молодежи, я отвела душу, прислушавшись к мыслям рыженькой девушки, которая проигрывала про себя фрагмент «Брандербургских концертов» Баха.
Тут я заметила, что моя подопечная дама в пальто встала и направилась к выходу. Стараясь не привлекать ее внимания, я тронулась тоже, и так долго не выходила из вагона, подражая героям кинобоевиков, что еле успела выскочить в последнюю секунду, чуть меня дверью не прищемило.
Мы находились на «Горьковской». Моя злодейка поднялась по эскалатору, вышла из метро и свернула направо мимо сквера к памятнику «Стерегущему». Я исправно следовала за ней на приличном удалении, так как место было довольно уединенное, несмотря на близость станции метро.
И тут я заметила впереди припаркованный у тротуара бежевый «крайслер». Угу, дама, которая купила то самое пресловутое пальто в бутике на Вознесенском, по наблюдению продавщиц тоже приезжала на бежевом «крайслере». Моя подопечная, как и следовало ожидать, открыла дверцу и села рядом с водителем, а я, очень расстроившись, осталась стоять, потому что вся моя сегодняшняя авантюра не принесла никаких ощутимых результатов. «Крайслер» развернулся и поехал прочь, я сделала несколько шагов следом, стремясь запомнить на всякий случай номер машины, и уже подивилась на странность этого номера, как вдруг ощутила за спиной подозрительное шевеление. Я хотела обернуться, но дальше намерений дело не пошло: чья-то сильная и грубая рука обхватила меня за шею, в то время как вторая рука прижала к лицу платок, смоченный сильно и неприятно пахнущей жидкостью. Я пыталась сопротивляться, но в глазах потемнело, памятник «Стерегущему» поплыл в туманную даль, и я потеряла сознание.
Я очнулась от странных звуков – как будто кипел чайник со свистком, причем свист раздавался через равные промежутки времени. Не открывая глаз, я постаралась сосредоточиться, потому что в голове бродили смутные воспоминания о чем-то нехорошем. Свист очень мешал до тех пор, пока я окончательно не очухалась и не сообразила, что свист издает моя носоглотка, пересохшая, как колодец в пустыне. Я закрыла рот, свист прекратился, но в горле страшно запершило. В тишине думалось лучше, и я вспомнила, как преследовала злодейскую даму, как вдруг кто-то подошел сзади и прижал к моему лицу тряпку с пахучей жидкостью, я вдохнула, и дальше все пропало. Стало быть, меня усыпили и похитили. В комнате было тихо, так что я отважилась приоткрыть один глаз. Ничего не произошло, тогда я широко раскрыла оба и села. Оглядевшись по сторонам, я определила, что лежу, вернее сижу на старом продавленном диване, который еще к тому же страшно вонял не то карбофосом, не то еще какой-то гадостью для уничтожения домашних вредных насекомых. Вся моя одежда была на мне, и обувь тоже, правда, в карманах отсутствовали кошелек и косметичка с разными дамскими мелочами. Комната была маленькая, но с высокими потолками, из чего я сделала вывод, что нахожусь в старом доме. Еще в комнате совершенно не было окон, да и мебели, кроме моего дивана и старого стула со сломанной спинкой, тоже не было. Ну что ж, в старых квартирах бывают кладовки размером с небольшую комнату. Я еще раз внимательно оглядела комнату и заметила на потолке множество пятен, а один угол просто даже покрылся плесенью. Если протечки, то кто-то сверху должен регулярно лить воду. Такое бывает редко, поэтому я сообразила, что квартира находится на последнем этаже, и пятна на потолке появились от того, что протекает крыша.
В голове моей немного прояснилось, только очень хотелось пить. Я решила даже постучать в запертую дверь, чтобы не мучиться ожиданием и жаждой, но тут раздались шаги, и ко мне вошел мужчина.
«Старый знакомый!» – чуть не сказала я. Потому что хотя я этого человека никогда раньше не видела, Валентин Сергеевич описал его очень точно. Мужчина был невысок ростом, очень худой, но жилистый и крепкий. Прямые, достаточно длинные волосы он зачесывал за уши, и на лице его выделялись густые черно-бархатные брови, совершенно не гармонирующие со всеми остальными составляющими его физиономии. Глаза были маленькие и так близко посажены, что казалось они сейчас скатятся с длинного носа. В общем, передо мной стоял главарь тех самых бандитов, которые отравляли последние дни жизни Валентину Сергеевичу, и, думаю, именно он распорядился устроить ту самую аварию, после которой старик потерял память и в результате умер. Так-так, значит, они решили взяться за меня. В квартиру вломиться побоялись – все-таки Гораций, и соседи кругом, а тут прихватили меня на улице, когда я увлеклась слежкой и потеряла бдительность. Внезапно я осознала всю глупость своего поведения. Ведь велел же Эрик мне тихо сидеть дома и носа не высовывать на улицу! И кем он после этого меня посчитает? Полной идиоткой! Тут я немножко подумала и решила, что, во-первых, Эрик очень вежливый мужчина и не употребляет ругательных слов, а во-вторых, неизвестно, увижу ли я еще в своей жизни Эрика. Стало очень себя жалко, но потом я рассердилась и от злости вспомнила содержание записок Валентина Сергеевича, а также о том, что я приняла двадцать миллиграммов препарата В-17 или его аналога и могла читать чужие мысли. Я прислушалась к себе. В голове стоял ровный гул, ничем не напоминающий те шепоты и крики, которые там звучали перед тем, как меня заставили вдохнуть пахучую гадость. Очень жаль, как раз сейчас бы мне очень пригодилось умение читать мысли. Я напряглась, сделала титаническое усилие, в голове раздался знакомый скрежет, но был он какой-то тихий, очевидно, действие препарата ослабело, пока я спала. Но все же мне удалось если не прочесть мысли этого типа, то увидеть мысленно картину, которая осталась у него в мозгу. Я зафиксировала эту картину теперь уже в собственной голове и все, больше ничего не смогла выяснить.
– Ты знаешь, кто я такой? – начал мой визитер.
– Не знаю и знать не хочу! – отрезала я хриплым голосом. – И пока не дадите воды, слова не скажу.
– Ага, сейчас, – миролюбиво отозвался он, – пить, есть, писать, горячую ванну, чашечку кофе… Для того мы тебя сюда привезли, чтобы вокруг тебя бегать.
От того, что я начала говорить, в горле запершило еще больше, я закашлялась нарочно посильнее и даже сделала вид, что задыхаюсь.
– Сейчас отек Квинке начнется, – просипела я между приступами кашля, – запросто помереть могу. Вам это надо?