Чужая — я
Шрифт:
На щеках Стефана ходят желваки, и он делает большой глоток рома.
— Отец?! Но как? Он же политик!
— Богатые всегда хотят больше денег. Власть имущие всегда хотят больше власти. Политики всегда лгут, а уж о том, какие они правильные, чаще всего. Отец с детства рассматривал нас с братом как собственность, и это не изменится, даже если он потеряет всю свою поддержку.
— И Норт..?
— Нет, Тиффани. Норт молодец.
Он снова прикладывается к бутылке и, не морщась, делает такой глоток, который выжег бы мне все нутро.
— Каждый раз, когда я пытаюсь отбрыкаться или что-то еще, заканчивается этим, — указывает Стефан на свое тело.
— Не поверишь, но я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь.
Я устало плюхаюсь рядом со Стефаном, думая о матери, и достаю из кармашка рюкзака обезболивающее. Протягиваю ему упаковку.
— Смеешься?
— Ты накачиваешься ромом до отметки max, но отказываешься выпить таблетку? Поверь, менее крутым ты от нее не станешь.
Задумчиво посмотрев на меня и фыркнув в ответ на собственные мысли, Стефан закидывает таблетку в рот и запивает алкоголем, как водой.
— Многое было в моей жизни, но не таблетки от ПМС, — шутит он невесело и закидывает руку мне на плечи.
Я могла бы сдержаться, но не вижу в этом смысла: я уютно устраиваюсь в его объятиях. Одиночество Стефана созвучно моему собственному. Но у меня хотя бы есть Хилари. А у него — никого.
***
Стакан в руке начинает дрожать. Продажные копы, нечистые на руку политики… Куда я влезла? Недавно я чувствовала кровоподтек на ребрах Стефана, значит, он снова прогневал папочку. Или не папочку? Кто ж его поймет.
Об этом открытии, кстати, лучше промолчать.
Я делаю большой глоток рома и, едва пережив огненную атаку, подношу к губам стакан второй раз. Теперь он пуст.
— Так не пойдет, — мрачнеет Стефан, мигом все подмечая. — Без еды эдак ты в два счета догонишься до беспамятства, а мне придется думать, что потом с тобой делать. Девчонку в отключке на мотоцикл не посадишь.
Он говорит что-то еще, а я задумчиво провожу пальцем по кольцу и поднимаюсь со стула. Ром растекается по венам теплом и храбростью. Ее маловато, и все равно я подхожу к Стефану, приподнимаюсь на цыпочки и тянусь к его губам. Он не отстраняется, хоть на лице и появляется выражение беспомощной озадаченности.
Но ведь он подарил мне кольцо, которое абсолютно впору. Должна я узнать зачем? А как еще узнать?
И что бы ни говорил о брате Норт, если выяснится, что мы со Стефаном встречались, мне станет, ну, легче. Я перестану быть такой ужасающе одинокой. Хреновая причина, ага, но приобретает все больший вес.
— Что ты делаешь? — спрашивает Стефан хрипло, когда между нашими губами остается не более дюйма.
Я кладу руку ему на грудь и целую. Это странное чувство, будто что-то такое уже было, но будто и не было. В голове проносится воспоминание о нашем первом поцелуе — в ночь, когда я его подставила. Тогда я совсем ничего не чувствовала, а сейчас Стефан стал близким. Больше я бы с ним так не поступила. Не смогла бы.
Его теплые губы с ноткой алкоголя мягкие, приятные, но не отвечают мне. Наверное, мне нравится их целовать, даже несмотря на отсутствие внутреннего трепета. Но затем Стефан вздыхает и поддается. Его поцелуй совсем не такой, как у меня. В нем чувствуется желание, горячее, болезненное, слишком жадное, чтобы быть безобидным. Моей инициативы в этом поцелуе уже не остается.
Стефан подхватывает меня на руки, под коленями, и куда-то несет, не отпуская губ. Варианты пугают, но, может быть, оно и к лучшему? Разве подаренное кольцо может ничего не значить? Я хочу быть частью чего-то, кого-то, кому-то верить. Я думаю, что хотела помочь Стефану. Настолько хотела, что пострадала из-за этого. Значит, он был мне небезразличен. Но в какой, опять же, плоскости?
Парень опускает меня на диван, награждает финальным поцелуем и выпрямляется.
— Вечно ты делаешь не то, что хочешь, Шалтай, — говорит он. — Потом спасибо скажешь. А сейчас тебе лучше поспать.
Я просыпаюсь от хлопка двери и сперва вздрагиваю от непонимания, где нахожусь. Только мокрые волосы под щекой заставляют вспомнить.
За то время, что я спала, полотенце размоталось и соскользнуло на пол, а полы халата лучше подтянуть. Поцелуи поцелуями, но двусмысленностей следует избегать. Никого соблазнять нечаянно я не собиралась.
— Давно вы здесь? — доносится с порога знакомый голос.
Стефан? Похоже, нет, с чего бы ему спрашивать, давно ли мы здесь? Норт? Мне становится не по себе: я всего раз оставалась наедине с ненавидящими друг друга близнецами, и это был не лучший мой опыт.
— Пару часов. — А вот это уже Стефан. Кажется.
Дрожь пробирает. Ощущение, будто человек говорит сам с собой. Разве что интонации немного отличаются.
Они появляются в тот момент, когда я пытаюсь сесть, но внезапный шум в голове совсем не помогает. Сегодня братья оба в черном, и у меня создается впечатление, что в глазах двоится. Хотя нет, игра «найди десять отличий» работает как положено. Интересно, Фейрстахи уже смирились с тем, что люди волей-неволей их сравнивают?
— Что ты подсыпал мне в ром? — спрашиваю Стефана.
— Немного снотворного, просто чтобы запустить перезагрузку, — отзывается он беззаботно.
Поймав напряженный взгляд Норта, плотнее запахиваю полы халата.
— Пойду оденусь.
Я подхватываю со спинки кресла форму и направляюсь вверх по лестнице. Когда я спускаюсь на этот раз, Норт уже дожевывает холодную яичницу, от которой я недавно отказалась. Стефан не настолько любезен, чтобы предложить ему горячую еду. Его максимум — сделать всем по чашке кофе. Но, едва услышав об этом, Норт меняется в лице и говорит, что сделает сам. Вспомнив пойло, которым меня потчевал Стефан неделю назад, я не могу не согласиться с тем, что хуже этого парня кофе не варит никто.