Чужая — я
Шрифт:
— Я не монах, чтобы женские вещи в моей квартире кого-то смущали.
— Ночью? В выходной? Когда рядом нет хозяйки этих самых вещей? И часто ты проделываешь этот беззастенчивый трюк?
Некоторое время Норт молчит, глядя в окно, но вовсе не по озвученной мною причине. Впрочем, и мое обвинение не было всерьез. Если мы сейчас скатимся в разбор полетов, то поубиваем друг друга задолго до того, как доберемся до дома моих родителей.
— Мэри знала, что на фото в кровати Стефан. Ты выполнила подмену безупречно, за исключением одной детали: татуировки
Это действительно промах: у Норта на запястье поверх рисунка вен набита пиковая масть. Когда я спросила, что это значит, он ответил: «предупреждение». Больше этот вопрос мы не поднимали, потому что залог сохранения своих секретов — уважение чужих. Мне было что скрывать. Норту — тоже.
— Там точно эта рука? — Я мысленно свожу воедино спальню Норта, его руку и ракурс нас со Стефаном. Похоже, татуировка действительно должна была попасть в кадр, но… И как же я раньше не обратила внимание на этот косяк? — Не сходится. Мэри бы обязательно обозвала меня лгуньей и выставила из Каппы. Я же поставила под удар ее репутацию.
Снова приходится ждать ответа, и становится понятно, что все намного сложнее, чем мне всегда казалось. Норт терпеть не может признаваться в своих слабостях и ошибках. И особенно болезненно для него это теперь, когда я вроде как предательница.
— Прежде, чем устраивать скандал, Мэри пришла ко мне. — Не без труда цедит Норт. Не знаю отчего, но сижу, затаив дыхание. — Я сказал, что у нее паранойя и это лечится.
— И она поверила? — спрашиваю я ошарашенно.
— Конечно нет. Но, наверное, я сделал только хуже. Она поняла, что раз я тебя выгородил, то ты мне стала интересна. Вышвырни она тебя из Каппы, это бы не изменилось, а ее бы выставило еще большей неудачницей. Мэри вынуждена была тебя принять и терпеть. Но если ты рассчитывала заслужить ее расположение — пошла совсем не по той дорожке. Итак, на чем мы остановились?
Резкий перевод темы даже без смены интонации выбивает меня из колеи.
— Что?
— Я спрашивал про твоих родителей. Я был так добр, что удовлетворил твое любопытство по поводу Мэри. Твоя очередь.
На мгновение я закрываю глаза, силясь отрешиться от собственных эмоций. Я сообщу уже только факты.
— В день падения я действительно ездила к родителям, но Стефан сорвал меня с места, сославшись на отъезд вашего отца. А моя мама объявила, что я еду за новой «дозой», ударила меня и порвала платье.
Норт тоже не показывает эмоций.
— Она делала так раньше?
— Она делала так с тех пор, как увидела меня без блузки с Герри Гамильтоном в машине его отца.
Судя по приподнятой брови Норта, он не так уж сильно не согласен. Хотя бы с тем, что лизаться в родительской машине топлес — не самое достойное занятие. Может, и так. Но это намного здоровее, чем наказывать жестким сексом за фотографию с другим парнем и потерю памяти. Или спать с другой мне в отместку. Короче, что бы там я ни натворила, Норт загодя дал мне сто очков форы.
А вдруг он спал с Мэри не из-за меня? Вдруг причина глубже? В конце концов, папа Фейрстах был бы счастлив видеть Мэри своей невесткой. Норт просто не собирался раньше времени ввязываться в отношения, которые так и грозят перейти в пожизненные? Вдруг он держал Мэри поблизости поэтому?
— Еще тебе следует знать, что моя мать заочно ненавидит всех Фейрстахов и называет Айрис потаскухой. Отец иногда пытается защищать меня, но это заканчивается временным отступлением. Он под каблуком. А Хилари совсем запугана.
— Твоя мать бьет и ее тоже?
— Хилари незачем бить. Хилари не перечит. Дает читать все переписки, со всем соглашается, поддерживает иллюзию идеальной семьи. Хилари — это ты. А я паршивая овца. Я — Стефан.
— Не делай выводы о том, чего не знаешь, — неожиданно огрызается Норт.
— Верно. Мы с тобой были вместе девять месяцев. Вместе, но каждый по отдельности. Мы ничего друг о друге не знаем.
— Это не то, что должно волновать тебя в данный момент, — грубо обрубает Норт, и мне остается только поджать губы. Увы, это вовсе не конец допроса. — Как вели себя твои родители после того, как ты упала?
— Поначалу мама пыталась подольститься. Объятия, любимые блюда на ужин, рассказы о том, какой хорошей дочерью я была. Но стоило мне объявить о своем намерении вернуться в колледж, как последовали угрозы и шантаж. Она не дала мне ни цента. Повезло, что в кампусе сразу нашелся рюкзак с моими кредитными картами.
— Что значит нашелся рюкзак с кредитными картами?
— Я оставила его в прокатной машине, и его вернули в общежитие кампуса.
— Ты издеваешься? Почему не родителям? Почему не полиции? Кто из проката мог это сделать?
В этом месте я начинаю раздраженно пыхтеть.
— Тиффани! — угрожающе рычит Норт.
— Ладно, рюкзак вернул Джейден.
Несколько секунд в машине слышатся только скрипучие вопли Трента. Когда я уже начинаю подозревать, что сейчас Норт остановится прямо на хайвее, чтобы прикопать меня под кустом, парень выдает такое, от чего у меня встают дыбом волосы:
— Сосед твой слишком мутный. Пожалуй, мне следует с ним поговорить самому.
— Не поздновато ли ты взялся за это дело? Чем играть в благородство, лучше разберись со своей семейкой, а друзей моих оставь в покое!
Когда я осознаю, что сказала, у меня буквально отвисает челюсть. Друзей? Друзей?! С какой это стати Джейден теперь мне друг? Может, еще и Надин в этот стан запишем? Язву Надин, которая терпеть не может девчонок вроде меня и почти не разговаривает с тех пор, как выяснилось, что регулярно гуляющий по нашему пристанищу лейтенант Бас — убийца-психопат. Спорю, она бы хохотала в голос, услышь мои слова!
Впрочем, Норт вообще про Надин почти ничего не знает. И к лучшему.