Чужая — я
Шрифт:
— Так, ребятки, — бодро говорит Стефан. Он распихивает плечами нас с Нортом, проходит внутрь и жизнерадостно хлопает в ладоши. Единственный выглядит так, будто не строил теории заговора ночь напролет. Сказывается тусовочный опыт, однако. — А теперь мы садимся и разрабатываем нормальный план без лишних ушей и этого малышачьего бреда, который нам с братом пришлось слушать всю ночь.
— Мое «спасибо» отменяется! — рявкаю я на Норта, осознав, что близнецы действительно были в сговоре.
Он флегматично пожимает плечами, будто не особо рассчитывал.
— Прости, Тифф, — привычно легко извиняется Стеф за двоих и переключается на
Он сияет. Потому что, возможно, впервые за много лет они с братом заодно. Ничего не понимая, я устало усаживаюсь на диван и принимаюсь слушать.
Только что я поняла, что Стефан лучший актер из нас всех вместе взятых.
— У тебя стало многовато посетителей, Райт, — щурит Ларри свои маленькие глазки, пока я в мыле бегаю между залом и кухней, старательно улыбаясь посетителям кафе ради чаевых.
Родители приехали. И время они выбрали неудачное.
— Прости, Ларри, у меня семейные проблемы.
— И с бойфрендом, и с политиком тоже. Знал бы, что ты нынче стала такая проблемная, ни за что не вернул бы тебе место!
Я знаю, что Ларри больше лает, чем кусается, но слышать такое все равно обидно. Мне и так несладко. Неприятно знать, что и рассчитывать на поддержку не приходится. Тем более, что я усердно работаю, не пропускаю смены и уж точно не пренебрегаю обязанностями ради болтовни с посетителями. Просто Ларри не нравится думать, что его сотрудники — живые люди.
— Он не всерьез, — тут же вмешивается деликатная Айрис.
— Все нормально.
Нет, ни разу не нормально!
Я автоматически поправляю фартук, наливаю две чашки кофе (сама, не привлекая ребят) и направляюсь в зал.
— За мой счет, — скупо бросаю Ларри, проходя мимо, и ставлю на столик перед родителями по чашке. Пусть сидят тут и ждут, когда я освобожусь. Иначе, если не будет заказа — Ларри точно попросит их на выход.
Мои родители смотрятся в кафе инородно. Они почти никогда не выходят в подобные заведения. Романтики между ними давно не осталось, да и мать рассматривает обеды вне дома как пренебрежение обязанностями жены. Все ее нечастые вылазки случаются с подругами. У отца ситуация чуть лучше: некоторые деловые встречи он предпочитает проводить в менее формальной обстановке. И иногда он тайком возил нас с Хил поесть мороженого. Сейчас же, глядя на родителей за столиком кафе, я понимаю, что им вдвоем на редкость некомфортно.
— Привет, — начинаю я сухо и по-деловому. — Вам придется подождать, когда схлынет наплыв посетителей.
— Тиффани, у тебя есть новости от Хил? — спрашивает отец, мягко перехватывая меня за запястье.
Подавляя укол вины, я отрицательно мотаю головой. После моего ответа он разом сникает. На всхлипнувшую мать я стараюсь не смотреть вовсе. На этот раз мне удается уйти беспрепятственно.
Освободиться удается примерно через час, в течение которого Ларри чуть ли не хвостом за мной ходит, проверяя, не стану ли я отлынивать от своих непосредственных обязанностей. Даже ребята начинают раздражаться. И мне бы точно не удалось уйти, не вмешайся Хью: он уводит Ларри на склад обсуждать продукты и незаметно мне кивает. Приходится принять как факт: мне попадет, возможно, будет штраф, но сейчас это не главное.
Хилари — вот что имеет значение.
Я невольно отмечаю, что родители выбрали тот же столик, что и Норт неделю назад (всего неделю?). Кофе давно выпит, они сидят за пустым столом. Перед отцом разорванная в клочья салфетка. При моем приближении он поднимается и неловко пытается сгрести ее рукой, прежде чем пересесть к маме.
— Оставь. Я уберу, — говорю я сухо.
Но опережает меня Айрис: стоит мне сесть, как она подходит и, доброжелательно улыбаясь, сметает обрывки на поднос.
— Спасибо, Айрис, — благодарю я, намеренно провоцируя мать.
— Не за что! — звонко отвечает она. — Может быть, что-нибудь принести?
— Чай? — предлагаю я родителям.
— Нет, — оскорбляется мама, осознав, кто именно нас будет обслуживать. Даже сейчас, когда не время точить ножи, она не в силах отказаться от своих предубеждений.
— Значит, на двоих.
А отец на маму зол. Не потому ли она такая тихая?
— Фруктовый, — выбираю я свой любимый, зная, что папа не станет возражать.
Айрис мне согласно подмигивает и бойкой птичкой уносится в кухню.
— Милая девушка, — замечает отец и продолжает задумчиво: — Может, и стоило отпустить тебя в Бостон.
Мама поджимает губы и опускает голову ниже. Не зная, что на это сказать (особенно после субботнего застолья), я перевожу тему.
— Как дела с полицией?
— Я уже несколько раз звонил твоему Норту. Он сообщил, что фамилия Мэри, с которой уехала Хил, очевидно, Кравиц. Но Мэри Кравиц не подтвердила, что была с ней тем днем или даже вообще знакома. А больше пока ничего.
— Это она, — вздыхаю я. — Мэри Кравиц ненавидит меня, пап. Это Мэри подбросила мне наркотики и сообщила о них в полицию. — Я сглатываю. — Норту удалось доказать, что это ее рук дело, но у Мэри куча денег. Она вышла под залог. Было бы глупо думать, что она не попытается отомстить.
— Я одного не понимаю, Тиффани, как ты ухитрилась за один год вне дома нажить столько врагов? Ты же хорошая девушка...
В этом месте я мрачно усмехаюсь и смотрю на маму. Она тиха, как мышь, и выглядит просто ужасно. Интересно, окажись на месте Хил я, она бы так же переживала? Очень сомневаюсь. Мне вспоминаются слова Норта о том, что она заставила врачей перевезти меня из Бостона поближе к дому ради собственного удобства, хотя имелись противопоказания. По-моему, эта женщина попросту никогда меня не любила. Но она любит Хил.
— Нет, папа, я умею быть не очень хорошей. И большинство встреченных мной людей не столь великодушны, как братья Фейрстахи. Они не прощают выходки, считающиеся в нашей семье нормой.
От этих слов мама вздрагивает, будто я ее ударила. Она едва ли взглянула мне в глаза за все время пребывания здесь.
— Объяснись, — гневно хмурится отец.
— Мы с Хил привыкли выживать любыми способами. За это нужно благодарить не тебя, пап, но когда ты на работе, а ты там проводишь много времени… — я выдерживаю наполненную смыслом паузу, — дома бывает по-настоящему стремно. Помнишь, как мама пыталась отобрать у меня чемодан, когда я собиралась уехать в Бостон? — Отец бросает на жену мрачный взгляд. — Мы с Хил давно перестали понимать, что такое хорошо и что такое плохо. И зачастую мы выбираем себя в ущерб окружающим. Мне потребовалось время, чтобы научиться различать оттенки добра. Время, которое было у меня здесь, в Бостоне. К сожалению, ошибок я наделала еще в самом начале. И одна из них — Мэри Кравиц.