Чужая — я
Шрифт:
— Стеф, ты не хочешь знать.
— Да ладно, Тиффани, мы же почти семья, — говорит он с преувеличенно непринужденным смешком, знакомо сверкая глазами. Иногда мне кажется, что Бас развил в нем мазохистские замашки.
— Ты сломан, а он нет. Это очень заметно.
Веселье с Весельчака сдувает сию же секунду.
— Да уж, о пощаде чувств ты не слышала.
— Извини. Просто то, что с тобой происходит, мне знакомо не понаслышке.
— Знаю, — мигом смягчается он. Удивительно незлопамятный парень. — Иначе я бы никогда не согласился на твой безумный план. Или если бы я не видел, как ты изменилась.
— Изменилась?
— Год назад ты готова была ради членства в сестринстве переспать с первым попавшимся парнем перед камерой, а сейчас мнешься, не в силах выбрать фиктивное помолвочное кольцо. Еще бы не изменилась.
Я нервно дергаю плечом.
— Дело не только в этом.
— Нет?
— Я никогда не хотела замуж. Мне все это отвратительно.
Стефан хмурится.
— А Норт об этом знает?
Я начинаю смеяться.
— Стеф, прежде чем предложить мне отношения, твой брат практически прямым текстом сказал, что это временно. Если бы меня этот вариант не устраивал на сто процентов, я бы никогда не согласилась.
Я качаю головой, а в душе признаюсь перед самой собой, что все это в прошлом. Теперь я хочу большего. В смысле, я все еще не мечтаю получить кольцо от Норта Фейрстаха, но, черт возьми, он стал частью меня, изменил химические реакции в моем организме. Без него набор вырабатываемых моим телом гормонов не станет прежним. А значит, он действительно как наркотик, к которому я возвращаюсь снова и снова. И еще он может погубить меня не менее верно. Мать не так уж неправа, обвиняя меня в зависимости.
Я не представляю, как собраться по кусочкам после того, как мы расстанемся. Это все равно что взять и оторвать часть себя. И не какую-то там руку или ногу, как любят пафосно изъясняться в романчиках, — нет. Просто взять и выдрать часть каждой клеточки, каждого вдоха, каждого воспоминания. Взорваться на миллион атомов, рассыпаться и собраться снова. Собраться уже другим человеком, совершенно другим. Эмоциональным инвалидом, если угодно. Я не знаю, какой станет Тиффани Райт после Норта и без Норта, сможет ли она нормально функционировать дальше.
Летом, не имея возможности видеть его, я срывалась с места и бежала в Бостон. Вне зависимости от дня недели, времени суток или погоды, я бежала к нему. Я влетала в его квартиру, открывая дверь своими ключами, и припадала к его губам. Он довольно смеялся, относился к этому философски и был так же страстен, как в первый раз. Но я-то нет. Во мне этот пожар горел все ярче, сжигая часть прежней меня раз за разом. Он за мной не бежал, бежала — я. И я начала понимать, что все это может закончиться очень печально. Потому что в наших отношениях всегда была масса ограничений в виде его отца, Мэри и убивающей невозможности встречаться где-то помимо стен его квартиры. О нас даже никто не знал!
Быть может, поэтому я придумала аферу именно с кольцом и абортом. Я понимала, насколько болезненно это ударит по Норту. И я пошла на эту жестокость. Отомстила за свою слабость. Ненавидя то, насколько стала от него зависима. Рано или поздно он бы узнал о нас со Стефаном, он бы…
Я замечаю в стоящем на витрине зеркале свое отражение: одна щека синеватая от удара матери, другая бледная, как мел. И черные провалы глаз.
— Спасибо, — лаконично благодарит Стефан продавца, и я понимаю, что мое состояние от него не укрылось.
— Выберете коробочку? — осторожно предлагает девушка за витриной.
Глянув на меня исподлобья, Стеф отрицательно качает головой и выбирает мешочек. Мы оба понимаем почему: в мешочке может лежать что угодно, а в коробочке… ее может найти Норт. Если, конечно, Норт вообще будет после этой ночи.
До каршеринга мы добираемся в молчании. За стойкой сидит парень, которого я несколько раз видела в колледже. Кажется, он снимает для газеты, но я не уверена, ведь он не из тех, с кем я могла бы пересечься. Он что-то мне говорит, но я не в том состоянии, чтобы вести себя адекватно. У меня ужасно болит половина лица, но еще больнее от того, что я собственными руками рушу отношения с парнем, который стал для меня центром вселенной. Я совершенно не ожидала, что будет так тяжело. Дело не только в нервах.
Кажется, парня из каршеринга задевают мои односложные ответы, и в итоге его отношение меняется на менее дружелюбное. Несколько раз он подозрительно смотрит на Стефана, затем снова на меня. Будто прикидывает, по какой причине мы здесь вместе, и я не выдерживаю:
— Какие-то проблемы?
Он вздрагивает и хмурится.
Через десять минут он сфотографирует нас со Стефом у выхода и пошлет фотографию Мэри Кравиц. Еще через полчаса она приедет к Норту в квартиру, а еще через час я оставлю ему голосовое сообщение с мольбой о помощи. Мольбой, которую должна держать в себе, особенно после того, как решила с ним порвать. Слабачка.
— Итак, что происходит? — спрашивает Стефан, усаживаясь за руль взятого напрокат авто. Там неожиданно хорошая звукоизоляция, и тишина давит на мои барабанные перепонки.
Я мотаю головой.
— Тогда начну я: ты хочешь порвать с моим братом, потому что…
— Он узнает о том, что мы сделали, и со мной расстанется.
— Хрена себе ты придумала, — фыркает Стефан и стучит пальцами по рулю. — Типа нашла себе оправдание. Девочка, так не делается. Если что-то не клеится, то взрослые люди об этом говорят, а не манипулируют партнером в своих интересах.