Чужая здесь, не своя там. Дилогия
Шрифт:
Барон Икстли оказался не только гордым, но и недальновидным и самонадеянным, что в данной ситуации было сродни глупости. Город покидать с семьей он не стал – до последнего надеялся, что с ними-то уж точно ничего плохого не случится, а императорские войска успеют вовремя. И все обязательно будет хорошо. Слезные уговоры жены и старшей дочери на него не повлияли. А младшие попросту плохо понимали, что происходит.
За ошибку отца поплатилась старшая дочь.
Когда в город ворвались вадомийцы, семейство Икстли всё же успело спрятаться в подвал. Кроме Мирвари. Девушка задержалась у себя в комнате – собирала немногочисленные драгоценности, что у нее были. Решила спрятать все самое ценное. А в результате – лишилась девичьей чести. Вадомийцы оставили в разграбленном доме не только беспорядок, но и полубессознательную девушку, которую успел с остервенением изнасиловать один из “бравых вояк”.
С приходом императорских войск в город постепенно возвращалась жизнь. А вот Мирвари жить не хотела – спустя несколько недель выяснилось, что она беременна.
– Мало того, что теперь уже не девица, так еще и с приплодом! – бушевал отец.
Перепуганная мать молчала.
И барон принял решение: выделил, как будто от сердца оторвал, двадцать пять тысяч скалдров, которые вообще-то полагались Мирвари в качестве приданого, и указал ей на дверь.
– Иди куда хочешь. Только и близко к нашему дому не подходи. А лучше всего – уезжай в другой город. Такое бесчестье я не потерплю рядом с собой. Позор, какой позор! А мне еще судьбу твоей сестры устраивать! Кто же её в жены-то возьмет, если ты такая?
Мирвари глотала слезы и молча слушала отповедь отца. Он говорил так, как будто она сама виновата в случившемся. Ну если только своей нерасторопностью…
Мать теперь уже не смолчала: кричала, проклинала. Не помогло. Барон решение не менял. Увещевала, ластилась – аналогично.
Так Мирвари оказалась за порогом родительского дома. Куда идти, что делать? Она хотела пойти к реке и утопиться. Даже нашла на берегу камень поувесистей – чтоб наверняка. Но не смогла, не решилась.
В женской обители Рауда её встретила младшая жрица. Рассказала о порядках, показала что, да как. А вечером старшая жрица приняла её в ряды послушниц.
Вот только Мирвари долго не выдержала в обители. Как оказалось, такая жизнь не для избалованной аристократки. Если стирка, то на несколько десятков человек, готовка – также. А еще уборка территории, работа на огороде. И подъемы на рассвете… Ей делали послабление из-за её положения, но всё равно для Мирвари было слишком тяжело.
От пребывания в обители всё же был прок: там её убедили, что на все воля Рауда, что ребенок – это дар божий, который не каждому и дается-то. И кем бы ни был отец ребенка, малыша не нужно ненавидеть. И уж тем более убивать. А Мирвари посещали такие мысли, он уж было хотела обратиться к какой-нибудь ведьме и решить все свои проблемы разом. Но служительницы Рауда смогли найти слова, которые сначала устыдили девушку, а потом помогли разобраться в себе, найти силы и прекратить винить еще не рожденного ребенка во всех бедах
Одна из послушниц предложила устроиться к кому-нибудь гувернанткой, а учитывая не самое плохое образование Мирвари, она могла стать и личной компаньонкой какой-нибудь эдель.
Баронской дочке в гувернантки? Про гордость пришлось забыть. Правда, её беспокоило то, что её будут презирать, насмехаться, ведь хоть род её небогат, но не так уж и неизвестен.
А если уехать, то куда? Мирвари не знала. Время поджидало, а отправляться в путь на большом сроке было бы неудобно. Девушка решила уехать в Лаксавирию, благо язык она знала. Там-то её точно никто не узнает.
Ей повезло – она устроилась в семью бывших адарийских подданных. Беременность, конечно, была определенной помехой, но Мирвари повезло с хозяевами – те дали ей время, чтобы оправиться после родов. А за малышом вызвалась присматривать соседка, у которой также был новорожденный сын. Не безвозмездно, разумеется. Но плата была умеренной, а Мирвари умудрилась экономить, поэтому выделенные отцом средства еще были в достаточном количестве.
Как ни странно, но Мирвари нравилась её работа, нравилась новая жизнь на новом месте. Её никто не гнобил, не унижал, не оскорблял. Все верили в придуманную ею сказку: вдова, оставшаяся на руках с ребенком, чей отец погиб на войне. Вполне возможно так и было. Да и Мирвари на это надеялась.
Все свободное время Мирвари посвящала сыну: заботилась по мере своих возможностей, сил, средств, гуляла с ним, занималась, воспитывала как могла. Но полюбить его так и не получилось.
Всю эту историю, разумеется, Данфер не знал так подробно. Но прежде всего ему было известно самое главное для него – мама его от чего-то не любит.
***
– И куда же ты направляешься?
– Куда-нибудь, – буркнул мальчишка.
Бросить я его не могла, но неужели мне всё же придется делать крюк, терять время, чтобы сдать его на руки местным властям, если до его дома слишком долго.
– Вы хотите отправить меня обратно к матери? – он вскинул на меня свои темные глаза и спросил с вызовом.
– Да.
Я видела и понимала, что мальчик не хочет возвращаться к матери. Не знаю, что там у них произошло, да и знать не желаю. Своих проблем чрезмерно много. А тут еще этот…
И тут вся бравада с мальчишки сошла. Он схватил меня за руку, от чего я вновь чуть не шарахнулась в сторону, как перепуганная кобылка, и протараторил:
– Я вас очень прошу, не возвращайте меня обратно! Пожалуйста! Вы же в Адарию едете? – и не дожидаясь ответа, продолжил: – возьмите меня с собой! Я обещаю, не буду доставлять никаких хлопот, мешаться не буду! И ем я мало…
Его запал пропал, а на последних словах я не удержалась от улыбки.
Вот что мне с ним делать? Решила все-таки разговорить его, расспросить. Вдруг удастся расположить его и уговорить не глупить и вернуться к матери?
– Зачем тебе в Адарию?
Теперь он посмотрел на меня несколько испуганным взглядом. А потом чуть прищурил глаза, склонил голову к плечу и глянул так, что у меня по спине мурашки побежали.
Данфер проморгался, встряхнул головой и наконец ответил на вопрос:
– В Адарии в школы берут всех желающих, а в Лаксавирии только при наличии денег.
– Ты говоришь не об обычных школах.
– Ага.
– Ты уже знаешь, что у тебя за дар?
Данфер замялся, но окинул меня еще одним странным взглядом, кивнул каким-то своим мыслям и ответил:
– Я вижу людей.
Недоуменно на него посмотрела.
– Я… не знаю как объяснить, – мальчик растерянно глядел мне в глаза, пожал плечами. – Попробую, конечно. Но…
И вновь замолчав на секунду, принялся тараторить, как будто боялся упустить мысли.