Чужая здесь, не своя там. Дилогия
Шрифт:
Почтовик – деревянная шкатулка, разделенная на две части. В одной – входящая корреспонденция, во второй – исходящая. На специальной бумаге писалось послание, в конце указывался адрес получателя – особая магическая фраза. Такая фраза закрепляется для каждого почтовика своя. Написанное письмо кладется в нужную часть почтовика, крышка закрывается и письмо отправляется. Для получения входящей корреспонденции в нужную часть почтовика складывается необходимая бумага. Как только письмо отослано, оно отражается на бумаге. Работает почтовик на кристаллах, заряженных магической энергией.
Фенден – мера длины. Около полуметра. Фенд – длина около километра, фенденер – около сантиметра.
Чужая здесь, не своя там. Часть вторая
Аннотация:
Когда “большая и чистая” любовь оборачивается разочарованием, когда теряешь самого близкого человека, когда обретение дара не радует, а приносит муку, что остаётся делать? Уж точно не отчаиваться, а строить новую жизнь, в новом месте, с новыми людьми.
Чужая здесь, не своя там. Часть вторая
Я думала, что Саганион просто обязан был измениться. Ничуть. Он остался таким же. Оно и понятно – я покинула его совсем недавно. Хотя, мне и казалось, что прошёл минимум год, а то и не один.
После портала Данфер притих, да я и сама впервые им воспользовалась – до этого как-то не приходилось. А лишние слова, казалось, спугнут волшебство перемещения. К тому же и ощущения были не из самых приятных, хоть наместник и попробовал утешить:
– Это с непривычки. Скоро все пройдёт.
Как будто мне позволят еще куда-нибудь отправиться…
От Управления перемещениями до резиденции наместника путь был короткий, но Данфер успел оживиться и засыпать меня кучей вопросов. Я терпеливо отвечала.
В Саганионе нам предстояло задержаться на несколько дней. Сколько точнее – сказать было нельзя. Будет зависеть от того, сколько со мной провозятся следователи, и как долго будет решаться вопрос с Данфером. Официально я все же считалась его похитительницей.
Я заходила в дом, опять же, думая, что меня будет сжигать обида, тоска, горечь. Ничего. Только когда проходили мимо музыкальной комнаты, я не выдержала и всхлипнула. Данфер крепче сжал мою руку и обеспокоенно посмотрел. Я выдавила из себя подобие улыбки.
В бывшую свою комнату заселиться не смогла. И как не настаивал бывший опекун, я попросила Эидис подготовить комнаты мне и Данферу в том крыле, где была мастерская Руна.
И пока мы располагалась, обычно молчаливая Эидис без умолку делилась новостями.
Эдель Фордис активно занялась благотворительностью. Целыми днями она теперь пропадала в больницах и приютах. Наместник злился. Зато Эйрик радовался – удушающая забота матушки ослабла. Хотя, эдель Фордис все равно неусыпно за ним следила: “Чтобы мальчик не утомился”.
Диль готовилась к свадьбе. Даже не столько к торжеству, сколько к переезду к будущему мужу, ведь праздник устраиваться не будет. Только скромный, тихий обряд, хоть и в главном храме Саганиона.
Рун уехал, а вместе с ним и его сестры. Даже Иса не бросила брата. Их родовое поместье ещё не было облагорожено, но жить там вполне было можно.
Эидис принесла мне парочку моих старых платьев, которые я когда-то забыла здесь. Я выбрала один из нарядов, самый неброский, оказавшийся мне заметно свободным.
Данферу тоже нашлось пару костюмов. Новые, совсем ещё не ношеные Эйриком – с его больной ногой такие носить неудобно.
Мысленно занесла в список: купить побольше самой лучшей одежды мальчику. Мальчишки же активно протирают, рвут штаны, рукава на куртках. Пока мы добирались до Саганиона, этот список ощутимо рос.
Мне не хотелось бросать Данфера одного, а сам он не желал пока выходить на общий ужин. Столько всего неизвестного, неведомого, нового, а потому пугающего. Непривычная ему обстановка.
Поэтому ели мы в моей комнате.
Надеюсь, Ровенийские не обиделись, что я не пришла на ужин. А даже если и иначе, то что?
Данфер быстро уснул утомленный событиями дня и долгой дорогой.
Ко мне же сон не шёл.
В музыкальной комнате было видно, что сюда давно никто не заходил, разве только что слуги порядок наводили – пыли не было. А вот инструменты стояли как будто неприкаянные, брошенные.
Флейта моя лежала на том же месте, где я её и оставила при последнем посещении комнаты. Как давно это было… Когда я уезжала, то и в мыслях не было забирать её с собой. Не до того как-то было. Играть получается только тогда, когда душа хочет, требует. Иначе это просто извлечение наборов звуков из инструмента, бездушно, механически.
И вот сейчас нестерпимо захотелось вспомнить давно забытые ощущения, когда от дыхания образуются звуки, струятся, летят, завораживают слушателей и играющего.
В саду было уже свежо, но холода я особо не чувствовала. С ногами забралась на крышку старого колодца и достала флейту. Бережно, как сокровище.
Первые звуки получились рваные, прерывистые. Мне не сразу поддалось отчасти подзабытое умение. Я как будто искала нужную мелодию, подбирала её, перебирала, чтобы найти то звучание, которое не просто льётся, а доставляет удовольствие, которое может смыть гарь воспоминаний и обид. Все ж таки призраки прошлого хоть и отступили, но не так уж и далеко.
На обратном пути меня уже дожидалась эдель Фордис. Она сидела на скамеечке у пианино, на котором, со времен короткого им увлечения Диль, никто не играл.
– Здравствуй, Астари.
При виде меня она поднялась. А голос у неё тихий, приглушённый, уставший, даже как будто чуть осипший.
Эдель Фордис сделала ещё один шаг мне навстречу, вскинула руки в порыве меня обнять, но не обняла. Её остановил мой колючий взгляд.
Вот только в её глазах промелькнула такая горесть, что я не выдержала и сама обняла.