Чужая земля
Шрифт:
— Уходим!
Командир группы — достал небольшой термитный заряд, детонатор на тридцать секунд установлен. Бросил и побежал вниз.
На ходу — удалось увидеть, кого это так усердно сношал преждевременно отбывший в райские кущи в связи со смертью шахида боевик. Лучше бы не видел — это был мальчик…
— Гром — Бульбаш, на улице неспокойно!
— Отходи к машинам. Мы выходим!
Во дворе — заткнувшийся магнитофон, усердно до этого вещавший про шахидов, жертвенность, честь и рай под тенью сабель, кисловатый запашок бойни. Прямо на выезде — пикап Тойота, четыре двери и пулемет ДШК с заправленной лентой. Как нельзя лучше. Гусь — за рулем, держит автомат направленным на дверь. Эх, хорошо
— Гусь, которая?!
— Деф! Крайняя! Песочная!
Гусь — в одиночку две машины вывести и поставить на выезд не мог, взял одну — Тойоту, прежде всего из-за ДШК, солидная и лакомая добыча. Но присмотрел еще одну — Лэнд Ровер Дефендер, он вооружен таким же ДШК. Одну машину брать нельзя — если первую остановят огнем или подрывом — можно прорваться на второй. Деф — не такой кусок, как Тойота — но британцы возьмут за милую душу, это стандарт. А русским — Тойота достанется, лишней не будет — вон, какая богатая машина, просто так в кузов не запрыгнешь, высокая. Здесь вся война на самоокупаемости: «у нас все есть, только с…дить, да принесть»…
Но и так неплохо…
Майор — перевалился в кузов. По идее не его дело, ему как белому человеку в кабине ехать надо — но с ДШК мало кто умеет, как он обращаться. А сейчас — это понадобится как никогда, без крупняков — не вырваться…
Это оказался не чистокровный Деф, но это было еще лучше. Переделка для польской армии с дополнительной осью и военным дизелем от Мерседеса — самое то. Что-то среднее между джипом и легким грузовиком, высокие борта, а ДШК — вообще подарок судьбы. Если не китайский.
— Пошли, пошли!
Машина тяжело ворочается во дворе. Майор — поспешно проверяет пулемет — заряжен, лента на пятьдесят, не взведен. Рукоятка для взведения ДШК — внизу, надо тащить на себя. Майор так и делает — в этот момент Деф резко, едва не с пробуксовкой трогается. Впереди — кто-то заваливается в Тойоту, наскоро…
— На борту!
— Бульбаш, давай с ходу!
Тойота — резко останавливается, выехав на улицу и на ходу свернув в сторону таранным бампером изрешеченный белый пикап. Деф — выходит за ней, майор привычно разворачивает «дашку». И вовремя — красные просверки, через всю улицу, боевики уже поднялись, бьют трассерами, правда неточно. В ответ — начинают колотить оба ДШК, отдача в них жесткая, как от отбойного молотка и все на руки. Но сейчас две Дашки — как дар небес, если они не помогут вырваться из села — ни хрена не поможет.
Кто-то сваливается ему в кузов, чуть ли не под ноги. Англичанин.
— Трое в головной!
Волчара за рулем, еще один из англичан — и он за пулеметом — двое. Итого — шесть душ, все на месте. Просто не верится…
— Гром — всем, отходим! По плану, Овес, стукани прикрытию, пусть начинают…
— Есть!
Целое гнездо раздолбили без потерь — не бывает такого…
Деф резко принимает с места, устремляясь за Тойотой, мчится по неровной дороге. Во многих местах уже горит свет, мечутся фонари, взлетают трассеры. Два «Дегтярева-Шпагина модернизированных» лупят на каждое движение, иначе нельзя — не выйти.
Где-то впереди — вспышка, едва заметный в темноте серый дым.
— РПГ справа!
Машины маневрируют так, что большая часть больших, с палец толщиной пуль идет куда-угодно, только не в цель. Но и гранатометчик — промахивается.
Немного очухавшийся англичанин — включается в работу, начинает долбить из автомата, с кузова. Более разворотистый автомат в его руках — полезнее даже пулемета…
Нарастающий тонкий свист, слышимый даже через надсадный рев мотором и грохот выстрелов — и за дувалами, на улицах — начинают вставать черные кусты минометных разрывов. У группы прикрытия — было сорок восемь минометных мин и никакого желания везти назад хотя бы одну из них…
— Пятьсот килограммов, как в аптеке — гордо сказал Аслан-эфенди.
— Это хорошо. Химически чистый?
— Обижаете… Чище, чем халифатовские «три девятки», я же химик. А там… из чего попало делают, в грязной бочке мешают лопатой… я бы за такое…
— Сопроводите?
— Да, конечно…
Правила были такими: продавец, то есть хозяин этого дома — не просто продавал героин, но и сопровождал перевозчика до первого патруля Ордена. Чаще всего — все Гумсе и плюс еще пара километров за окраину. Делалось это потому, что лихих людей, что в Гумсе, что во всей Ичкерии хватало с лихвой, часто лихость сопровождалась неумением предвидеть и просчитывать последствия. Да и — какое к чертям предвидение и просчитывание последствий может быть, если сам Имам Шамиль сказал: тот не мужчина, кто думает о последствиях. [89] После того, как груз встретит усиленный патруль Ордена — Аслан-эфенди пересаживался в едущий следом пикап и возвращался домой. За рулем пикапа всегда был его сын — потому что посвящать в столь щекотливые дела постороннего, даже раба — не стоило.
89
Это действительно слова имама Шамиля.
Аслан-эфенди привычно забрался на высокое, чистое, кожаное сидение Тойоты. В машине было чисто, все на местах, приятно пахло каким-то ароматизатором — а не травкой, приторно и противно. Пришла в голову мысль — может переехать, жить как человеку, а не как свинье, если даже и в золотом хлеву с подстилкой из долларов и ЭКЮ Ордена.
Дверь захлопнулась с глухим, солидным хлопком.
— Хорошая машина — как бы в шутку сказал Аслан-эфенди.
— Хорошая — согласился Майкл — следующий раз, сюда приедут две таких машины. Одна из них будет подарком для вас.
Аслан-эфенди засмеялся.
— А вы становитесь горцем, Майкл. Настоящим горцем…
Но Майкл не смеялся. Он был серьезен и суров, как старый судья из суда Королевской Скамьи. Суровое, всегда серьезное выражение лица, застегнутая на все пуговицы рубашка, костюм без единой складки — как некая функция, только чьей-то волей помещенная в человеческое тело.
— Вы ошибаетесь, господин Пашаев. Мы длительное время работаем с вами. Прибыль, которую мы получаем в рамках нашего сотрудничества, вполне позволяет нам сделать вам небольшой подарок. В конце концов — эта машина бронированная, а мы заинтересованы в том, чтобы с вами ничего не случилось.
Пашаев понял, что его только что поставили на место. Но обижаться он не стал — не время и не место.
— Я буду рад такому подарку. Майкл. Очень рад.
Они развернулись и немного сдвинулись к воротам, чтобы дать возможность развернуться и пикапу.
Все произошло внезапно и быстро. Во дворе — все был какой-то свет от костра и от света, зажженного на первом этаже дома. А вот на улице — света не было совсем, тьма кромешная. Раб и кто-то из охраны открыли ворота, они двинулись в темноту — и тут в дверь рядом с Пашаевым кто-то стукнул несколько раз, довольно сильно. Аслан-эфенди подумал, что он что-то забыл или машина сзади заглохла и сын хочет предупредить, или это кто-то из чеченцев. Но, повернувшись, он увидел расходящиеся в стороны от нескольких белых кругляшек развода на боковом стекле, как раз на уровне своей головы — и понял, что в него стреляли.