Чужая жена
Шрифт:
– Приехал? – спросила она и вздохнула.
Она была против. Скучала и все равно против. Знала, что ничего хорошего меня здесь не ждёт.
– Приехал.
– Ты…дома остановишься?
– В отеле, потом уже решу, как быть.
Помолчала. Я тоже молчал, глядя, как жирные голуби деловито расхаживают по асфальту. В этом городе даже голуби счастливы, чтоб их. Один из них дотопал до моего кроссовка, задрал голову чуть склонив набок и вопросительно на меня уставился.
– Нет у меня семечек, – ответил я ему. – Лет десять их не грыз, а то и больше.
– Что? – не поняла мама. И тут же переполошилась, – сынок, зачем тебе? Шесть лет жил спокойно…сердце
– Я позвоню.
Багаж уже должны были доставить из аэропорта. Такси я отпустил, шел пешком, смотрел на родной город и не узнавал его. Он сначала изменил мне, а потом просто изменился. И отель, в котором я остановился, вырос на месте старого дома культуры. Мать меня сюда гоняла заниматься на пианино, а я полгода ей лгал и бегал по гаражам вместо занятий. С возможной карьерой пианиста было окончено, мама сдалась и отдала меня на футбол.
Отель был хорош. Уверенные пять звёзд, вышколенный персонал, ванна, в которой можно утопиться, вместо кровати целый траходром. Раньше такими изысками родной город похвастать не мог. Я принял душ и переоделся. Машину нужно купить, свою я перегонять не стал. Нужно купить квартиру. Подумал об этом и сам ошарашенно замер – неужели я реально здесь останусь?
– Да, – жестко ответил я. – Да.
Кое-что осталось неизменным. Бар на Советской, который принадлежал Вовке, был на месте. Новыми окнами обзавёлся, вывеской и вообще лоском. День. На табличке написано, что будет закрыт еще час. Дверь я толкнул, она послушно открылась.
– Закрыто еще, – крикнул Вовка, оборачиваясь.– Приходите, через час.
Обернулся и замер. В глазах сначала недоумение, потом удивление, затем – искорки смеха.
– Пиздец! – воскликнул он. – Пиздец! Илья?
– Илья, – кивнул я и засмеялся.
Через пять минут я уже был обнят, усажен за стол, в бокале виски.
– Кури, – махнул он. – Ты как же так резко, без звонка?
– На родину потянуло, – усмехнулся я. – Неудержимо.
– Насовсем? Ну…номер риэлтора я тебе дам. Такая конфетка, просто…я бы сам, да Светка скальп снимет. Мы поженились, знаешь? Сын у нас. Сергей Владимирович…два года ему, важный… Ты заходи.
Вовка часто делал паузы пытливо в меня вглядываясь.
– Зайду, – согласился я. – И риэлтору позвоню. И в сервис, машина нужна.
– Валееву такие пригнали, – присвистнул он.
Час пролетел незаметно. Официанты готовили зал к открытию, затем появились и первые посетители. Я поднялся, собираясь прощаться.
– Димку видел на той неделе, – сказал Вова. – Серова. Юлька же…
– Не нужно, – прервал я. – Мне правда похер. Прошлое осталось в прошлом.
Вовка напряженно кивнул, соглашаясь. Риэлтору я позвонил, Вовка был прав – ее голос буквально сочился сексом. Шевельнулось даже некое любопытство и желание ее увидеть. Договорились посмотреть три квартиры, попрощались довольные друг другом. Зашёл к Валееву. С ним мы в прошлом не были особо близки, мое возвращение не вызвало у него удивления. Из салона выехал на автомобиле. Представительский класс, салон пахнет новой кожей, диски сверкают, идет гладко, мощный мотор так и шепчет – дави на газ.
– Жизнь налаживается, – пробормотал я, закуривая очередную сигарету.
Мне было все равно, правда. Я не думал о Юле. Вычеркнул, давно уже. Я просто бесцельно колесил по городу, отмечая, что изменилось, выросшие, словно грибы после дождя высотки, огни рекламы. И даже не сразу понял, что случилось. Пришел в себя уже в знакомом дворе. Здесь, в этой пятиэтажке жила Юлька несколько лет назад. И окна ее светятся. Двор тоже изменился, как и все в этом городе. Детская площадка новая. Лавочки, на которых мы когда то, словно подростки сидели, пьяные своим счастьем, снесли. Вместо них – забитая под завязку парковка.
Я посмотрел наверх. Светится окно кухни и спальня. В кухонном окне мелькнул силуэт, сердце замерло на мгновение, а я выругался. Прошлое осталось в прошлом, да. Но ему не сидится там спокойно. Ворочается оно в груди, бередит старое, рвется на волю.
– Похер, – сказал я вслух.
Вгляделся в силуэт – не Юля. Да и квартиру эту она, наверное, давно продала. Она же теперь мужняя жена. Супруга одного из самых богатых людей в городе. Моего бывшего друга. Теперь она не Юлька Васильева, теперь она Юлия Серова. Супруга Димки, мать их дочки. Доподлинно какого пола их ребёнок я не знал, но в тот первый год я заглядывал на страницу Димы в соцсетях. Он всегда любил публичность, не меньше, чем Юльку. И жену глубоко беременную постил. И потом ее же, со свёртком в руках. Сверток был в розовых лентах, от того я сделал вывод – девочка.
Это было только в первый год. Я переболел Юлей, заставил себя. И аккаунт свой удалил, едва принял решение оставить все позади, и ни разу больше на страницу Димы Серова не зашёл.
– Мне похер, – снова, как мантру повторил я.
А если что-то говорить достаточно часто, то в какой-то счастливый момент оно станет правдой. Это я точно знал.
Глава 3. Юля
Я с трудом дождалась пока Димка уснёт. Он чувствовал себя виноватым, улыбался без конца, открыл бутылку вина, фильм поставил…Словно у нас обычный вечер с уклоном в романтик. И на долг супружеский посягал, но я вовремя вспомнила, что училась не только в художке. Мама у меня умерла рано, папа старался как мог, я побывала во всех секциях. Актёрскому мастерству меня обучали тоже. Учили так себе, но пару раз всхлипнуть я смогла.
– Прости, – извинился Димка.
А потом уснул, уснул наконец-то. Во мне был коньяк и бокал вина, но чувствовала я себя сносно, а гаишников не боялась – иметь богатого мужа все же удобно. Взяла ключи от машины и вышла. Я не знала, где сейчас Илья и кто мне написал, но я не могла потерять ни единого шанса его увидеть. Я ехала к дому его матери. Он не приезжал несколько лет, почти шесть – моему браку столько же. Он должен ее навестить.
Время было позднее. Пожилые люди ложатся рано и Валентина Михайловна не исключение. Окна были тёмные и спокойные. Спящие. Но я все равно торчала у дома в машине, трезвела и злилась на себя. Может, он приедет ночью? Увижу его силуэт в свете лампочки над подъездом. Илья непременно закурит, огонь зажигалки на мгновение осветит его лицо. Четкий профиль. Нос, некогда идеальный, достойный резцов лучших скульпторов, затем сломанный и сросшийся с горбинкой. Упрямый подбородок, на котором к вечеру лезла щетина, о которую я любила тереться лбом. Напряжённо сведенные брови…
– Черт, – сказала я. – Женщина, тебя несет. Домой бы тебе ехать, к мужу.
И не ехала. Сидела, сидела, смотрела в темноту, начинала мерзнуть, прогревала автомобиль, нарушая тишину двора. К трем часам ночи, не дождавшись, уснула, неудобно свернувшись, подтянув колени к груди.
Снилась мне Сашка. Невероятно сладкая, дышать – не надышаться. Совершенная, в каждой своей младенческой черточке. Я даже не видела ее лица во сне, мне было достаточно просто ощущать ее тёплую тяжесть на своих руках, разглядывать макушку покрытую светлым пушком, вдыхать неповторимый детский запах.