Чужая жизнь
Шрифт:
Чёрт! Не можем! «Ха» три раза. Я не могу, а он может, и вполне с этим справляется.
Алиас подобрался ко мне совсем близко, а я подставила лицо ветру, который усиливался, быстро осушая слёзы.
— Это неправильно, то, чем мы занимаемся. Неправильно. По закону…
— Кэйт, по закону ты моя жена, и нет ничего постыдного в том, чтобы заниматься любовью с собственной женой! — рявкнул на меня Алиас. — Женой! Понимаешь?! Вот паспорт, там написано, что ты моя жена! Что тебе ещё надо? Что? Какие ещё доказательства?
— Кольца нет. Оно осталось у Берты, да? — напомнила
— Ах, кольцо! А я не знаю, где кольцо. Оно было на тебе! Может, украли те, кто тебя нашёл? Может, ты сама его продала?
Я в сомнении слушала его обвинения. С Берты станется продать кольцо.
— Оно было дорогим?
— Конечно. Его не так-то просто продать на чёрном рынке: полиция проверяет все подозрительные украшения.
— Значит, переплавили, — кивнула я своим мыслям.
Видела не раз, как Альфред выкупал краденое, а потом, по его словам, переплавлял в маленькие шарики и продавал кому-то. Полиция его не раз посещала и ничего незаконного не нашла.
— Значит, будет у тебя другое кольцо, — тут же отозвался Тамино. — И, Кэйт, не выводи меня. Руки чешутся отшлёпать! Это надо было додуматься, при янарате сказать, что я тебе не муж!
— Я правду сказала, — насупилась и отвернулась.
Манаукец взял паспорт с моих колен и чуть ли не в нос ткнул.
— Вот правда! Ты моя жена!
Я хотела забрать документ, но Алиас убрал его в задний карман брюк.
— Эй, отдай! — нерешительно крикнула и встала, обеспокоенно глядя на хмурого манаукца.
— А зачем? Там же неправда написана.
— Но у меня нет больше никакого документа! Ты увёз меня без паспорта! Я слетаю и заберу…
— Ах да, у тебя же там несостоявшийся жених остался! Конечно, слетаешь к нему! — издевался Алиас, а я поняла, что он ревнует, причём и в библиотеке он был в таком же состоянии. Он ревновал меня к… Я моргнула, поражённая мыслью. Он ревновал меня к наместнику!
— Не к нему, а за своими настоящими документами, — постаралась сгладить углы.
— Заодно повидаться с женишком? — настаивал на своём манаукец.
— Так они же у него, наверное, остались или в церкви, — совсем растерялась я. Чего это он? Что я сделала? Даже повода не дала, чтобы так со мной разговаривать.
— Ты никуда не полетишь, — рассерженно крикнул Алиас, сжимая кулаки. Ветер раздувал его рубашку и брюки, волосы, как белый флаг, развевались за спиной. Погода была подстать его настроению. Словно античный бог, только непонятно чего, но красиво смотрелся, хоть и пугающе. Мои волосы закрывали обзор, и приходилось их убирать рукой, чтобы смело смотреть своему монстру в глаза.
— Почему? — потребовала объяснений.
Ну должен же он понимать, что нелогично ведёт себя?
— Ты моя жена. У тебя дети! Они тебя год не видели! И я! А как же я, дорогая? Неужели ты со мной только ради денег? Любви нет?
Это был уже запрещённый приём!
— Алиас, давай ты успокоишься, — попыталась я примириться с разбушевавшимся альбиносом. Я растерялась от обвинений и… — Почему я во всём виновата? Я не Берта! — топнула ногой и поскользнулась.
Взвизгнув, стала падать, но крепкие руки схватили меня, и я осознала себя перекинутой через плечо. Перед носом маячил карман с паспортом, я, осмелев, вытащила документ, ласково целуя.
— Запру в доме, — пригрозил Алиас, хлопнув по уже пустому карману.
— Пожалуюсь наместнику, — без страха отозвалась в ответ. Ну не будет же он меня бить?
Манаукец шёл легкой походкой, нисколько не запыхавшись, хоть и поднимался по склону.
— Накажу, — опять повторил он.
Прям не может без своего «накажу».
— Всё равно буду говорить, что ты мне не муж! — не собиралась я сдаваться. Я ещё повоюю!
Воевала я недолго! Пока руки не скрутила верёвка! Я кричала и звала на помощь, но в этом доме мне никто не хотел помогать, да и кто войдёт в кабинет хозяина? Верёвка была у него приготовлена заранее, и он умело ею пользовался. Я вскрикнула, когда она больно впилась в щиколотки, а конец её Алиас протянул к рукам.
— Хватит! — кричала, умоляла, да я на всё была согласна, только бы он перестал!
— О нет. Не хватит. Ещё узелочек и вот сюда.
Рука его оказалась между моих ног, и он выдернул верёвку, которая больно царапнула узелком. Алиас пристроил его как раз там, где он задел бы клитор, и, удовлетворённо усмехнувшись, завязал конец под грудями. Затем отошёл на шаг от дивана, где я лежала, и сел в кресло напротив.
— Ты прекрасна, — выдохнул, впиваясь в меня своим алчным взглядом.
— Урод! — выкрикнула в ответ.
— Ах да, рот! — спохватился манаукец и сходил к столу, откуда достал галстук и, свернув его в комок, запихал мне в рот. Я дёргалась, отворачивалась от его рук, но каждое движение отражалось болью там, где верёвка стягивала тело, а клитор заныл, потираясь об узел. Трусы хоть оставил, но чувствовалось всё остро!
Я всхлипнула. Урод! Что это за наказание? Извращенец! У него брюки уже оттопырились от вожделения! Завёлся, пока раздевал меня и связывал. Озабоченный!
Алиас поцеловал меня в подбородок, дёргая за веревки на груди, проверяя на прочность. Очередной взрыв растёкся внизу живота. Ноги ослабли, а я зажмурилась, так как слёзы застилали глаза. Гад! Было больно и унизительно. Страх пробирался в самую душу!
Алиас сидел в кресле расслабленно, откинувшись на спинку. Я лежала на диване, боясь пошевелиться. Лежать было неудобно, хотелось перевернуться на бок. Я отвернулась от Тамино, рассматривая потолок. Извращенец! Тело начинало затекать. Тяжёлые вздохи заставили снова повернуть голову. А этот озабоченный расстегнул брюки и достал свою возбуждённую плоть. Он не играл ею, а просто сидел и пожирал меня взглядом. А его плоть чуть приподнималась и опускалась на плоский живот, сочилась соком.
Алиас, прикрыв глаза, смотрел на меня. Я чувствовала, как он ласкал моё тело взглядом. Я чувствовала, что завожусь сама, и вздрагивала, от чего узелок впивался между ног, а по телу растекалось извращённое удовольствие. Гад! За что он так со мной? Неужели не видит, что мне плохо? Языком попыталась вытолкать галстук, но ничего не выходило! Слюни впитывались в ткань, и она прилипала к нёбу.