Чужие грехи
Шрифт:
— Какъ ты исхудалъ, мой мальчикъ! Но теперь ты свободенъ… Я скоро собираюсь на воды… Ты подешь со мной!.. Теб нужно развлечься, разсяться…
Мари Хрюмина стоитъ тутъ-же и вздыхаетъ:
— Счастливый, подетъ за границу!
— А ты тоже хотла бы? спрашиваетъ Евгенія Александровна.
— Еще бы!
— Что-жъ, позжай съ нами!..
— Ахъ, у тебя теперь и безъ меня есть о комъ заботиться!
— Пустяки! Вс вмст можемъ хать!
— А ты разв не знаешь, что мы съ Евгеніемъ соперники, замчаетъ съ затаенной злобой и съ напускной шутливостью
— Ахъ, что за глупости!.. Вы могли здсь ссориться, а у меня…
— Я тебя буду ревновать къ нему…
Евгенія Александровна смется и спшитъ сдлать серьезное лицо, замтивъ брошенный на нее мелькомъ убійственно холодный и строгій взглядъ княгини, сознающей, что здсь не мсто для смха.
— Онъ злой, злой, отнимаетъ у меня всхъ друзей! съ дланной сантиментальной гримасой замчаетъ Мари.
— Пожалуйста, не смй говорить про моего beau page! шутливо говоритъ Евгенія Александровна, грозя пальчикомъ Мари Хрюминой.
„Блаженъ мужъ, иже не иде на совтъ нечестивыхъ“, читаетъ дьячекъ какимъ то могильнымъ голосомъ…
Евгенію длается какъ-то скверно, тяжело, скучно. „Вотъ т люди, среди которыхъ суждено теб жить!“ мелькаетъ въ его голов, отказывающейся послдовательно думать и разсуждать. Онъ смотритъ на все какимъ-то безсмысленнымъ взглядомъ и сознаетъ только одно, что завтра вывезутъ этотъ гробъ, что завтра все кончится и онъ… Что онъ? куда онъ пойдетъ? что будетъ съ нимъ завтра?… Но вотъ онъ слышитъ знакомый ему рыдающій голосъ и бросается впередъ, заключаетъ кого-то въ свои объятія и плачетъ, плачетъ впервые въ эти дни.
— Оля, Оля, родная!.. взгляни… вотъ… видишь, точно живая она лежитъ, отрывисто шепчетъ онъ.
И, забывъ всхъ и все, рядомъ съ сестрой онъ стоитъ, склонившись надъ гробомъ, ласкаетъ рукой лицо покойницы, цлуетъ ея руки, а слезы, крупныя и горячія слезы такъ и льются на это мертвое тло, на этотъ атласъ гробового наряда.
— Сведите ихъ съ катафалка! Что они длаютъ!.. Они шевелятъ покойницу… гробъ сронятъ! возмущается княгиня.
Кто-то уводитъ Евгенія и Ольгу, они забиваются въ уголъ и плачутъ и шепчутся въ сторон отъ всхъ.
Но Олю увозятъ снова и опять Евгеній остается одинъ и ждетъ, что будетъ завтра.
IX
Вечеромъ, когда кончилась панихида, княгиня Марья Всеволодовна обратилась къ Софь съ вопросомъ:
— Вы подете провожать тло? Въ Сансуси уже дано знать о дн вывоза княжны отсюда и тамъ все должно быть уже готово. Не надо-ли вамъ на дорогу денегъ?
— Благодарю, у меня есть деньги, отвтила Софья, отирая заплаканные глаза.
— Мн такъ грустно, что ни я, ни князь, мы не можемъ сами проводить туда покойницу, со вздохомъ сказала княгиня.
— Евгеній Владиміровичъ вдь тоже детъ, сказала Софья не то утвердительно, не то въ форм вопроса.
— Евгеній? Нтъ!.. У него теперь такое время, что терять еще нсколько дней было-бы безразсудно, сказала княгиня.
Евгеній услыхалъ свое имя и подошелъ ближе къ разговаривавшимъ.
— Да,
— Но у тебя начинаются экзамены, замтила княгиня.
— Мн вовсе не до экзаменовъ теперь, коротко отвтилъ онъ.
— И ты думаешь, что это хорошо? съ ироніей въ голос спросила княгиня. — Я надюсь, что ни твоя мать, ни твой beau-p`ere не позволятъ теб такъ самовольничать и ускользать отъ занятій. Ты и такъ сдлалъ много упущеній.
Евгеній хотлъ что-то возразить, но княгиня, сощуривъ глаза, отыскала въ толп Евгенію Александровну и подошла къ ней.
— Скажите, вамъ говорилъ Евгеній, что онъ хочетъ провожать тло княжны въ Сансуси? спросила княгиня Ивинскую.
— Нтъ, отвтила Евгенія Александровна. — А разв онъ детъ? съ удивленіемъ спросила она и умилилась:- Pauvre enfant, онъ былъ такъ преданъ покойной княжн! Это его первая утрата!
— Да, но у него теперь начинаются экзамены, замтила княгиня.
— Ахъ, гд ему теперь экзаменоваться! воскликнула Евгенія Александровна. — Я увожу его за-границу. Вдь эти похороны тамъ совершатся скоро. Онъ вернется какъ разъ къ сроку, чтобы хать со мною.
Княгиня нетерпливо пожала плечами. Ее раздражало это легкомысліе.
— Извините, я, право, не понимаю вашего взгляда на дло воспитанія вашего сына, сказала она сухо. — Сперва мальчика портили здсь, теперь вы позволяете ему уклоняться отъ занятій. Что-же изъ него выйдетъ? Ныньче онъ не будетъ держать экзаменовъ потому, что хоронитъ тетку и детъ отдыхать за-границу; въ будущемъ году опять найдется какой-нибудь предлогъ ускользнуть отъ экзаменовъ…
— Я думаю, княгиня, я имю полное право смотрть на это дло, какъ я считаю нужнымъ, рзко отвтила Евгенія Александровна.
— Но я уврена, что вашъ мужъ вполн согласился-бы со мною, сказала княгиня.
— Мой мужъ… а вотъ кстати и онъ, сказала Евгенія Александровна и обратилась къ Ивинскому, который пробирался къ ней, чтобы пригласить ее хать домой. — Мы, Жакъ, дебатируемъ съ княгиней на счетъ Евгенія, княгиня никакъ не желаетъ понять, что нельзя лишать мальчика послдняго утшенія проводить тло покойной княжны до могилы…
— Когда отъ этого пострадаетъ ученье, запущенное и безъ того, докончила княгиня. — Мн кажется, долгъ прежде всего. Прежде всего нужно длать свое дло.
— Это отчасти правда, вставилъ свое замчаніе Ивинскій.
— Конечно, правда! сказала княгиня. — Я очень понимаю, что ему тяжела эта утрата, какъ и всмъ намъ, но ради этого не бросаемъ-же мы вс своихъ длъ, своихъ занятій…
Въ эту минуту Евгеній подошелъ совсмъ близко къ разговаривавшимъ. Онъ хотлъ что-то сказать, но Евгенія Александровна не дала ему выговорить ни слова и взяла его за подбородокъ.
— Взгляните, какой онъ у меня блдненькій! съ чувствомъ сказала она. — Гд ему еще мучиться съ экзаменами! Нтъ, нтъ, во всякомъ случа — подетъ онъ или не подетъ провожать покойницу — экзаменоваться я ему не позволю и увезу его за-границу!