Чужие паруса
Шрифт:
Ясный день, Сварогу чужое мнение моментально стало весьма интересно, и он притормозил. Но разговор, по закону подлости, сразу же свернул в сторону, причем в напрочь непонятную:
– Акула с сухой шерстью видела меня. Почуяла, носатая, еле ласты унес… я спрятался здесь, среди еды, чтоб не унюхала, и она пробежала мимо, к залежам гремучего порошка.
– О, Господи! – вскрикнул второй голос. – К гремучему порошку? Если наши ребята там, то они погибли! Лаэнн, Таст-Хайме, Гэйнк и остальные – что с ними будет?
– Не знаю, – мрачно ответил голос номер один. – Если Тидла
– В угольную яму?
– Нет, это будет небезопасно, даже если оставить змеиную кожу у Эри или Банна.
– Но мое синее сердце? Оно там – внизу!
– Сейчас не думай о нем. Мы еще вернемся на то место, где ты ночевал – когда там будет безопасно…
Разговор явно вели не оголодавшие новобранцы, прокравшиеся на камбуз подшустрить в котлах насчет лишней пайки. И, что любопытно, голоса Сварогу были напрочь незнакомы… Крыса нетерпеливо пискнула, и Сварог, пусть ему и было крайне любопытно, решил вмешаться. Он дернул люк на себя, ввалился в камбуз и… не сразу закрыл рот.
На камбузе никого не было. В полумраке жалобно позвякивали от легкой качки поварешки, черпаки и прочая хозяйственная часть заведования. В углу дыбился приготовленный к завтраку мешок картошки. И все. И в остальном – тишина. Сварог почувствовал, что помаленьку сатанеет – но не щипать же себя за ухо, право слово: и без того понятно, что сие непотребство к снам отношения не имеет. Как пить дать – оно, злодейское колдовство… Ну это мы еще посмотрим, а пока Сварог предпочел отправиться следом за все откровенней выказывающей нетерпение крысой. Отсеки, отсеки, отсеки…
Сквозь переборки послышалось вроде как коровье мычание. Сварог, естественно, с самого начала предполагал, что, невзирая на жестокий приказ дожа, кто-то сумел-таки пронести на борт щенка или котенка. Но за то, что на борту нет коровы, он был готов голову дать на отсечение… Ага, вот и машина.
– Маскап прибыл в машинное отделение. Доложил вахтенный матрос Норек!
– Вольно, матрос Норек. Как дела, матрос Норек?
– За время дежурства нарушений не произошло!
Ну хоть один нормальный человек на борту остался…
Далее экскурсия переместилась на третью палубу, и крыса, сделав вираж у входа в кочегарку, исчезла. Вроде как мавр сделал свое дело…
На всякий случай нащупав в кармане шаур, Сварог осторожно заглянул в кочегарку. Ничего хорошего он там увидеть не ожидал – но увиденное оказалось еще хуже. Топка уже не пылала, а еле тлела, хотя жара оставалась удушающая и плавящая мозги. Стелющийся понизу сизый дым ел глаза. Один кочегар с размозженной головой лежал, раскинув руки, а второй, с безумным блеском в глазах и по уши перепачканный в крови и угольной пыли, зачем-то набивал пазуху кусками угля. Уголь просыпался сквозь прорехи в драной, мокрой от обильного пота рубахе, но кочегар не замечал этого, он продолжал счастливо хихикать и совать в закрома все новые куски антрацита. И столько заразительной алчности плескалось в улыбке безумца, что и Сварогу стало вдруг казаться, будто обыкновенный уголь и в самом деле источает свечение, как груда драгоценных камней…
Любое безумие заразно, но тут действовала более целенаправленная сила. Когда Сварог был уже почти готов увериться, что уголь каким-то образом превратился в граненые алмазы, пришла спасительная мысль опять включить магическое зрение.
Ну так и есть: злая магия присутствовала и здесь.
На верхушке горы угля лежал маленький камешек, источающий синее свечение – такого же оттенка, как и пронизывающий корабль отсвет. И это свечение обволакивало весь уголь. И превращало угольную гору в достаточный аргумент, чтобы проломить череп напарнику – лишь бы одному обладать мнимым богатством. Вопрос: откуда он тут взялся?
Только теперь свихнувшийся кочегар заметил Сварога. И это был уже не человек, а дикое существо в обличье кочегара, готовое ради призрачного мерцания рвать горло кому угодно. Руки завороженного потянулись к лопате… Безумец вскочил на ноги и бросился вперед.
– Мое!!! – всколыхнул сонную тишину почти звериный вопль.
Убивать кочегара в планы Сварога никак не входило. И без того экипажа – раз-два и обчелся. Тем более справиться с безумцем труда не составляло. Шаг в сторону, удар под дых, подсечка. И для верности – оглушающий сверху… Кочегар без сознания простерся у ног. Нехай немного вздремнет, авось разум вернется…
Теперь черед вредного камешка. Сварог брезгливо поднял его двумя пальцами и отправил в топку. Как перегоревшая лампочка полыхнул синий огонь, и марево рассеялось. Далее следовало срочно поставить кочегарам смену и объявить по кораблю боевую тревогу. Ведь корабль подвергся вражескому нападению. «А кто скажет, что это не нападение, с тем я сам не знаю, что сделаю», – пробормотал Сварог под нос.
Найдя грязную, всю в угольных отпечатках ладоней трубу голосоотвода, Сварог поднатужился и заорал что есть мочи:
– Кто в рубке?!
Пять, десять секунд ответа не было. Неужели Рошаль так и не заступил на пост? А может, Сварог – последний, кто пытается сопротивляться козням неведомого врага?.. Он помчался обратно в ходовую рубку. Перепрыгивая через комингсы, барабаня подошвами по трапам и не захлопывая за собой крышки люков.
– Маскап покидает машинное отделение. Доложил вахтенный матрос Норек!
Ан нет, еще один здравомыслящий остался на свихнувшемся корабле.
– Срочно смену кочегаров к машине!
– Матрос Норек не имеет права покидать пост!
Сварог ухватил бойца за шкирку и подогрел коленом под зад:
– Приказ шторм-капитана, мразь! Бегом марш!!!
Либо помог поставленный командирский голос, либо неуставные взаимоотношения, либо специально для матросика-гидернийца ввернутое зловещее «шторм-капитан», но Норек проворно побежал за сменой…
Нет, ну черт-те что творилось на корабле – старший охранитель и по совместительству грам-капитан Гор Рошаль в рубке находился, и то спасибо. Он стоял, облокотившись на штурманский стол, и смотрел на графа Гэйра весьма странно. Будто впервые видел. Тут бы ему и отвесить доброго тумака, как вахтенному матросу, так ведь нет, привык Сварог, понимаешь, цацкаться с соратниками…