Чужое гнездо
Шрифт:
Тем временем тропа превратилась в подъездную аллею со щегольским указателем, на котором золотыми буквами значилось: «Отель Роузмюллион». Невысокая каменная ограда отделяла угодья отеля от обочины дороги, сквозь густые заросли кустарника сквозила ухоженная зелень лужаек.
— Это ведь еще не ферма, правда? — спросила Дэйзи, останавливаясь.
— Она самая, только местечко теперь здорово отличается от того, что когда-то называлось Бикон-фарм, — Тим рассмеялся. — Насколько мне помнится, тогда за кустами валялся сломанный дощатый забор, а подъездная дорога была обычной грязной колеей, усеянной выбоинами.
Дэйзи
— Попробуйте представить, что указателя нет, как нет ни лужаек, ни бетонированной подъездной аллеи. — Он лукаво улыбнулся. — Я попробую помочь вам увидеть, как выглядела старая ферма тогда, когда там жили Эллен и Джози. Для этого нужно пройти через лес.
Свистнув Фреду, он взял Дэйзи под руку, и они вернулись к тому месту, откуда начиналась тропинка, ведущая к пляжу в бухточке. Тропа казалась еле заметной — густые заросли обступали ее справа и слева.
— Этим путем я ходил с дедушкой купаться, — сказал Тим. — Тропа не очень изменилась, только самые топкие места засыпаны щебнем.
Ветви деревьев, смыкаясь, образовывали арки у них над головами. Покатые склоны по обе стороны дорожки покрывали россыпи чистотела, анемоны и пролесков, которые вот-вот должны были зацвести. Казалось, тропинка будет виться еще целую вечность, но вот наконец деревья поредели, а за невозделанным полем показалось море.
— Вся земля здесь принадлежала Альберту, а до того — его отцу и деду, — сказал Тим. — Вести хозяйство было очень трудно, почти невозможно, однако он категорически отказывался продать часть своих владений под кемпинг или стоянку для жилых трейлеров, что могло принести ему приличные деньги…
Слева показался фасад отеля, и Тим внезапно остановился.
Если бы Дэйзи не знала, что отель появился здесь всего двенадцать лет назад, она бы решила, что тот стоял здесь всегда. Это было здание, выстроенное в духе старинных богатых усадеб, с раздвижными рамами оконных переплетов, широкими ступенями, ведущими к массивным входным дверям, и каменным портиком, увитым глициниями.
— Попробуйте представить, что всего этого нет, — произнес Тим, обводя панораму широким жестом. — Вообразите на этом месте приземистую каменную лачугу, которая за много лет обросла самыми разнокалиберными пристройками и клетушками. Фасад смотрит в лес, а задняя дверь выходит к морю. Собственно говоря, этот дом стоял там, где сейчас проходит подъездная аллея отеля. Гости, сидящие у окон столовых и гостиных и восхищающиеся видом бухты, находятся как раз над тем местом, на котором раньше был сад перед домом. Но сад — чересчур громко сказано, это была запущенная лужайка с десятком фруктовых деревьев, обнесенная гнилым деревянным заборчиком. Несколько старых сараев, амбар справа от дома — это все.
Дэйзи кивнула. На фотографии, где были сняты Эллен и Джози, виднелась часть дома с каким-то деревом позади, как и описывал Тим. Однако ухоженное здание отеля, окруженное тщательно выстриженными лужайками и аккуратными цветочными клумбами, затмевало призрак сельской нищеты.
— Мне остается только хвастать, что все это некогда принадлежало моему деду, — с улыбкой проговорила она.
— Давайте спустимся к бухте, — предложил Тим, подзывая Фреда, носившегося между деревьями. — Уж там действительно ничего не изменилось, если не считать
Когда они оставили прилизанные угодья отеля позади, Дэйзи поняла, почему ее дед не хотел расставаться со своей собственностью. От здешней красоты захватывало дух. Бурлящий поток, смешение вереска и полевых цветов, сочная трава и шершавые серые валуны могли потягаться с самой причудливой фантазией лучшего ландшафтного дизайнера.
На лугах, круто поднимающихся вверх по обе стороны тропинки, где Альберт пас принадлежавших ему коров и овец, теперь бродили несколько коренастых пони, но остальное осталось по-старому. Ей почудилось, что внизу, в маленькой бухте, она видит двух растрепанных рыжеволосых девчонок, ловящих крабов в лужах под скалами. Все казалось настолько знакомым, словно она впитала память об этом месте еще в материнской утробе.
— Когда я был маленьким, мне страшно хотелось, чтобы эта ферма была нашей, — признался Тим, бросая в волны камешки. — Именно так я всегда представлял идеальное место для жизни.
Дэйзи с изумлением огляделась. Вокруг ни души — туристический сезон еще не начался. И от этого полнейшего покоя, мягкого шороха волн и криков чаек сердце у нее сжалось.
— Тем не менее Эллен забеременела, после чего сбежала в Бристоль, а Джози стала моделью, — со вздохом произнесла она. — Мне кажется, я ни за что не рассталась бы с этим местом.
— Джози тоже сбежала, когда ей исполнилось пятнадцать, — заметил Тим. — Ведь мы смотрим на ферму совсем другими глазами, чем они. Мы пользовались городским комфортом, не были лишены общества сверстников. Бабушка говорит, что Эллен безумно любила Бикон-фарм, но не успела она стать полноправной владелицей фермы, как тут же поспешила избавиться от нее.
Уже после возвращения в «Ласточкино гнездо», где жарко пылал камин, так как после захода солнца ощутимо похолодало, миссис Питерс рассказала Дэйзи о знакомстве с Эллен, и том, насколько тяжело девушке жилось дома. Словно зачарованная Дэйзи слушала эту незатейливую повесть о трудной и грубой жизни на ферме, о суровом, замкнутом Альберте и жестокой мачехе.
Обрисовав, так сказать, фон событий, пожилая леди перешла к тому, как уговорила Эллен отправиться в Бристоль, чтобы родить там ребенка.
— Я так и не смогла решить, правильно ли поступила, дав ей этот совет, — вздохнула она. — Может быть мне следовало убедить ее все рассказать отцу.
— Сомневаюсь, что это стало бы правильным решением, — задумчиво произнесла Дэйзи. — Одно совершенно определенно: мое детство было лучше, чем то, которое могла дать мне Эллен при таких обстоятельствах.
— Но она так никогда и не оправилась от потрясения, связанного с потерей ребенка, то есть вас, Дэйзи, — взволнованно проговорила миссис Питерс. — Эллен вела достойную жизнь, много работала, у нее были друзья. Она утверждала, что все позади, однако я постоянно чувствовала в ней тщательно скрываемую тоску. Я искренне желала ей встретить хорошего человека, выйти за него замуж и нарожать кучу детей, но Эллен убедила себя, что ее цель — помогать больным детям, тем, кому она по-настоящему нужна. Это не громкие слова — она действительно так думала, отдаваясь своей работе настолько, что ее не заботило даже то, как она выглядит.