Чужой гость
Шрифт:
— Банально звучит, но верно. И в третьих. Андрюха предложил тебе дружбу на равных, но нужна ли она тебе, решай сама. Даю пять минут на раздумья, потом запускаю его сюда.
Виктор смолк, словно в гараже он один, не глядя на собеседницу встал и вышел. Андрей с виноватым видом зашёл через несколько минут. Отвёл глаза в сторону.
— Извини. Не сообразил, что они так быстро начнут… развлекаться, — Василиса заметила, что на языке у него вертелось иное слово, но в последний момент удалось его заменить на что-то приличное. — Меня там знают, я предупреждал, что ты со мной и рассчитывал — успею вернуться. И не подумай, у Стаса обувать и разводить никого не принято, если кому и припёрло прямо там, они всегда отдельно в другую комнату уходят. Не думал, что Димон сегодня вообще туда завалится, гнида такая. А ещё решится после моего предупреждения всё равно вот так, да ещё побыстрее, пока меня нет…
Очень хотелось разрыдаться, до того было паршиво на душе. Ведь если по-честному, она сама виновата, никто её пить не заставлял. А ещё очень смущал вопрос: как её Андрей тащил и куда при этом смотрел… Но сейчас всё это было точно не к месту, потому Василиса заставила себя пожать Андрею руку «по-мужски».
— Извини. Это я тебя подставила. И спасибо. И за вчера, и что нашёл место… переночевать.
— Прорвёмся.
— Точно. Говорят, один друг прикрыть спину — это уже много.
Андрей заулыбался, и Василиса поняла, что угадала правильно. А ещё, кажется, сообразила, чем парень её привлекает. Он на удивление в любой компании умел подбирать нужные слова и быть своим. Что среди тех куривший парней вчера у подъезда, что во время попойки на «вписке», что сегодня с ней — стоило быть честной, девочкой из семьи обеспеченной и с рождения не имевшей проблем. А уж от встречи с «улицей» и обычной жизнью её стерегли почище золотого запаса страны.
— Виктор сказал, чтобы я тебя довёл до подъезда.
— Пока я ещё чего не учудила, — Василиса, сама от себя не ожидая, прыснула от смеха. — Тогда пошли, — она посмотрела на часы. — Школу мы оба промотали сегодня… ну и плевать. Скандал мне всё равно гарантирован. Получу за вчера и сегодня сразу. Не обидишься, если не до квартиры, а до двора? Мама точно дома, а окна во двор. Если нас увидят вдвоём…
— Замётано, — расхохотался Андрей. — Меня точно опять пихнут к Анне Геннадьевне. Это наш психолог школьный. Ты не пугайся, она мировая тётка и с пониманием. Пугать и мозги канифолить зазря не будет, — он вздохнул. — Потому и расстраивать её не хочется. Я обещал, что в школе беспокоить её больше не буду.
Оставшись одна, Василиса задрожала, пальцы набрали код домофона с третьего раза. Она медленно вошла в подъезд и также медленно, спотыкаясь на каждой ступеньке, поднялась на третий этаж, достала ключи из кармана и открыла дверь. В квартире было тихо, но радость — матери нет или она спит — не успела разгореться, как сразу погасла. Мама уже стояла на пороге прихожей и зала. Едва дочь вошла и закрыла уличную дверь, мама немедленно сорвалась в крик:
— Ах ты, паршивка! Ты где всю ночь шлялась?! Да ещё после того, как нас опозорила на всю школу и в первый же день. А сегодня вообще не пришла на уроки. И не ври, я уже звонила и спрашивала.
— Да, мам. У меня были обстоятельства. Прекрати, пожалуйста. — Василиса старательно и неторопливо повесила ветровку на плечики, плечики на вешалку, мешок с обувью лёг на полочку.
— Прекратить? Прекратить?! Что прекратить? Ты что мне вчера написала? Ты зачем телефон отключила?
— Я тебе писала, что у меня так сложились обстоятельства, и я задержусь.
— Я всю ночь не спала! Что-то сердце прихватило, — охнула мама.
В зале рядом с дверью на тумбочке лежали какие-то таблетки, уже вынутые из блистера, и стакан воды. Мама демонстративно проглотила одну, залпом выпила воду и посмотрела на дочь. Но то ли слова Виктора ещё продолжали действовать, то ли что-то изменилось в ней самой — на Василису спектакль не подействовал. То есть позавчера она бы испугалась, а сейчас подумала, что сердцем мать никогда не страдала, да и таблетки приготовлены картинно и заранее.
— Ты понимаешь, что своим поведением ты сейчас перечёркиваешь все десять лет прошлой учёбы, золотую медаль. Я столько вложила в тебя сил, чтобы ты выросла образованной, сумела поступить на хорошую специальность… — остальной монолог Василиса пропустила мимо ушей. Хорошо хоть успела ухватить последнюю фразу: — Не ври собственной матери! Немедленно рассказывай!
— А что рассказывать?
— Правду!
— Правду? Хорошо, как скажешь, — в душе вскипело бешенство. — Меня вчера прямо после школы попытались избить одноклассницы, за то, что я приезжая. Потом мы с моим другом пошли в одну компанию, там я лишнего хлебнула пива, проспала всю ночь и сейчас у меня похмелье. Так что будь добра, давай все истерики потом, когда голова не так станет болеть. Расскажешь и про душу, которая у тебя болит, не зря ты витамины пьёшь, — по нервно дёрнувшейся щеке Василиса поняла, что с таблетками попала в цель. — И про золотую медаль занюханной школы, куда ты меня упихала — всё потом. Лучше 6ы я с отцом осталась, чем с тобой. Он бы, по крайней мере, моё состояние понял.
После чего быстро спряталась в своей комнате. Уже захлопнув дверь на защёлку, Василиса подумала, что про отца она ляпнула всё-таки зря. Теперь мама взбесится ещё сильнее. Радовало одно: хотя дверь в комнату дочери была хлипкая, из «картона» — Василиса подозревала, что её специально выбрали именно такую, пусть легко прослушивается насквозь — ломать её мать не станет. Пожалеет денег на ремонт.
Дверь пропускала звуки в обе стороны, и подозрительная тишина за ней настораживала. Василиса сидела сколько могла, но дальше захотелось в туалет и есть… На кухне мама её и поймала. С улыбкой застегнула браслет на руке дочери и торжествующе оповестила:
— Я крайне недовольна твоим поведением. Отныне ты ходишь исключительно на уроки — и всё. Это браслет специально для детей. Он будет сообщать, где ты. И если ты ещё хоть раз попробуешь улизнуть к своим алкашам, буду водить тебя за руку и забирать сама, — Василиса сглотнула: позора в виде «в школу с мамой под ручку» ей точно не пережить. — Также ты лишаешься всех карманных денег. Включая те, которые тебе перечисляет отец.
Мама картинно достала из ящика стола ножницы и банковскую карту, разрезала карточку пополам. Одновременно внимательно смотрела на дочь, как та отреагирует. Василиса надеялась — она ничем себя не выдала, хотя внутри кипела настолько, что готова была мать даже ударить. И эта мысль с чего-то больше не ужасала ни капли. Та смела рыться в её вещах! Ведь карточка лежала отдельно и спрятанная. А счёт оформлен хоть и на имя дочери, но до восемнадцати лет он под управлением отца. И теперь пока до папы дозвонишься, пока он найдёт время заглянуть в банк и заказать новую карту, а та приедет в Рыбинск… И не факт, что получится карточку забрать, если мать ещё и паспорт спрятала. Надо бы попросить Андрея ещё раз сходить к этому загадочному Виктору — он как заранее знал, что случится, когда она вернётся домой. Поинтересоваться насчёт матери, ибо сколько она, оказывается, про неё не знает. Всё потом. Пока же Василиса холодно уточнила:
— Кормить меня будешь? Или вдобавок назначишь наказание голодом? К слову, мне тогда куда-то надо идти жаловаться? Или перейти на одноразовое питание в школьной столовой? Ты у нас теперь мать-одиночка, бесплатный обед мне положен.
Мать заиграла желваками, но путь к холодильнику освободила. А потом вообще вышла из кухни.
Наутро Андрей встретил Василису почти на том же месте на краю двора, где они расстались вчера. Пожал руку и объяснил:
— Глебу я вчера популярно всё объяснил, — парень сжал ладонь в кулак и разжал. — Нет, пока без мордобоя, но с обещанием, если он своих прилипал не прижмёт — поправлю ему ориентацию. Он божился, что сегодня же им всё и сам объяснит. Но пока я сам не увижу, как этим четырём альтернативно влюблённым мозги прополощут, мне спокойней будет, если ты от дома до школы дойдёшь…
— В составе охраняемого конвоя, — расхохоталась Василиса. — Всё равно меня посадили под домашний арест. А это браслет-трекер, — она показала руку и вздохнула. — Без суда и следствия, следит за каждым чихом. Шаг вправо-влево считается побегом, прыжок на месте попытка улететь. Тогда как в школу придём, чур, не удивляться и не спорить. Кое-что хочу сделать, пусть подавятся. Лады?
— Тебе это слово не идёт. Больно ты правильная. Надо говорить «хорошо».
— От тебя дурных манер буду набираться.