Чужой, родной, любимый

Соловьева Елена

Макс ответил сам:

– Надо приставить к нему другие уши и глаза, ты бесполезна, Стася. Я так надеялся, что твоя ненависть к Дэну сделает тебя более внимательной. Но нет, ты, как любая баба, только и думаешь о всякой ерунде. Детях, отношениях, любви...

Не договорив, Макс отключился. А я улыбнулась, глядя на пустующий двор под окном. Там сидела молодая пара. Парень и девушка обнимались и, несмотря на поздний час, не торопились домой. Им было уютно и хорошо в их тихом мирке.

– Ты неправ, Макс, - сказала я, глядя на погасший экран телефона.
– То, о чем думаю, вовсе

не ерунда.

– И о чем же ты думаешь?

Дэн подошел незаметно и накинул на плечи плед. Я перехватила его ладонь и потерлась щекой, как довольная кошечка.

– О счастье, - произнесла со вздохом.
– Обо всей той ерунде, которой должна быть забита голова обычной российской бабы.

Дэн присел рядом, прижал к груди и, уткнувшись в мой затылок, спросил:

– И каково оно, по-твоему, счастье? Что значит для тебя это слово?

– Знаешь, пока папа был жив, моя мама выглядела такой веселой, энергичной, - призналась я.
– Начинала день с улыбки, никогда ни с кем не конфликтовала. Она - сельский учитель. Отец - простой слесарь. Жили бедно, зато дружно...

Всхлипнула, как маленькая девочка. От воспоминаний о прошлом накатила грусть. И вместе с тем эта грусть принесла облегчение. Воспоминания о близких словно вернули в прошлое, в котором всегда были поддержка и понимание.

– И только мне все не сиделось на месте, - продолжила я.
– Рвалась в город, к большим возможностям и большим деньгам. Думала, получу образование, найду хорошую работу. А семья, дом, дети - все это потом, после...

– Разве это плохо?
– удивился Дэн.
– Было бы гораздо хуже, если ты осталась в деревне, стала дояркой или той же учительницей. Хотя, знаешь, - он окинул меня насмешливым взглядом, - тебе бы очень пошло стоять у доски с указкой в руках. На месте учеников я бы не пропускал твоих занятий.

Я хлопнула его по руке и улыбнулась:

– Тебе бы все шутки шутить. А я, между прочим, жалею, что сорвалась в Москву.

– А о Максе, о нем жалеешь?
– тут же встрепенулся Дэн.

– О нем в первую очередь, - призналась я.
– Надо было не на начальника засматриваться, а на простых служащих. Не было бы ни проблем, ни разочарований.

– И меня бы не было, - добавил Дэн.

– И тебя...
– неохотно согласилась я. Посмотрела на задумчивое лицо Дэна и добавила: - Если твой план удастся, уеду из столицы. Как хочется жить где-нибудь возле моря. Только представь, солнце, бархатный песок и безмятежность.

Замечтавшись, не сразу заметила, как мои слова ранят Дэна. Он не разделял моих мечтаний. Наверняка, как и Макс в его годы, грезил о великих свершениях, процветающем бизнесе, власти...

– А что станешь делать ты, когда покончишь с местью?
– просила я и слегка прищурилась.

Попыталась заглянуть за маску циника, которую Дэн безуспешно натягивал. Все равно сквозь прорехи проглядывала доброта, честность, жизнелюбие. Там, за стеной из навязанных матерью установок, прятался открытый парень, который любил мастерить механические игрушки и устраивать вечеринки с друзьями.

– Не поверишь, но я не знаю, - выдал Дэн.
– Не то, чтобы никогда не задумывался об этом. Скорее запретил

себе мечтать, пока не покончу с Максом.

– Хочешь, чтобы он попросил прощения?
– осторожно поинтересовалась я.
– Или желаешь увидеть его опустившимся безнадегой? Какой финал тебя устоит?

Дэн надолго замолчал. На лице его отобразилось столько эмоций, чувств, вырвавшихся из-под контроля. Тут были и сомнения, и жалость, и агрессия, и, пожалуй, разочарование.

– Хочу увидеть лицо Макса, когда он потеряет свою главную ценность, - все же выдал Дэн.
– Но я не собираюсь лишать отца средств к существованию. Хотя, моя мать мечтала именно об этом...

Странные мечты странной женщины. Не смогла добиться счастья для себя, погубила сына... В интригу Дэна вовлечено столько людей, каково будет им? Я не ненавидела мать Дэна, хотя и испытывала к ней неприязнь. Не понимала, как можно поступить так с собственным ребенком.

Задумавшись о детях, положила руку на живот. Прикрыла на секунду глаза и тяжко вздохнула. Легко судить о чужих поступках, не зная всей подноготной. Я возражала против поступков матери Дэна, но при этом не знала, каково это - быть на ее месте. Смогу ли выдержать удар судьбы и вырастить ребенка, такого же сильного и смелого, как Дэн?..

– Живот болит?
– он неправильно растолковал мой жест.
– Наверняка, это нервное.

– Нет-нет, все в порядке, - спохватилась я. Неловко спрыгнула с подоконника и произнесла наигранно-бодрым тоном: - Не обижайся, но на ночь не останусь. Хочу как следует выспаться, прийти на работу пораньше и встретить тебя с распростертыми объятиями. В крайнем случае - чашкой кофе и булочкой из кафе за углом.

Моя веселость не обманула Дэна. Избегая смотреть мне в лицо, он признался:

– Больше всего на свете я боюсь обмануть твои ожидания. Даже больше, чем не исполнить волю матери. Вижу, как ты мучаешься и терзаешься сомнениями. Но уже не могу остановиться. Прости...

– Понимаю, - я не врала.
– Тебе тяжелее, чем мне. Месть высасывает последние силы, а напряжение только усиливается.

– Да я не за себя боюсь, - остановил Дэн.
– За тебя. Думаешь, не вижу, как ты вздрагиваешь от каждого звонка Макса. Как стараешься не смотреть на меня, если рядом посторонние. Все еще избегаешь близости... Я каждый раз будто крепость беру. Злюсь на себя, что вовлек тебя в эту аферу. Лучше бы любил молча, издали. До тех пор, пока не смогу предложить тебе хоть что-то взамен того счастья, которые ты мне даришь

– Ты дал мне немало, - возразила я. Закинула руки ему на плечи и улыбнулась.
– Пусть у меня еще нет свободы, но есть надежда. Рядом с тобой я снова стала человеком, женщиной. И нисколько не жалею, что согласилась на предложение. А любить издали... это все равно, что рассматривать пейзажи на картинках и знать, что ты, возможно, никогда не посетишь этих мест.

Глава 17

Как восхитительно собираться на работу, зная, что там тебя ждет любимый человек. Напрочь забываешь о рутине, офисных склоках и переработках. Так бы трудилась и трудилась с утра до ночи.