Чужой

Фостер Алан Дин

Даллас решил не упоминать пока о премиях для инженеров. Пусть это будет для них приятной неожиданностью, когда они проснутся уже на орбите Земли. Но устной похвалы они заслужили уже сейчас. Даллас вызвал их по селектору.

— Вы оба отлично поработали. Как сейчас идут дела?

— Теперь, когда вокруг нет пыли, двигатели мурлыкают, как Джонс.

Вдруг до капитана донесся какой-то хлопок. Даллас на секунду нахмурился, но потом сообразил, что это Паркер просто открыл очередную банку пива слишком близко от селектора.

— Мы свое дело знаем, — гордо продолжал

инженер. — Если мы что-то ремонтируем, это работает как надо.

Даллас услышал бульканье, как будто Паркер нырнул в воду.

— Ты прав, — заверил его Даллас. — Отличная работа. Можете отдохнуть. Вы это заслужили. Да, кстати, Паркер…

— Что?

— Когда мы достигаем Земли, и ты будешь вести переговоры с инженерным контролем, держи свое пиво подальше от микрофона.

Бульканье стихло. Удовлетворенный Даллас отключил селектор н сказал:

— Пора забрать наш груз и отправляться домой. Поставь нашу старушку в гараж, Ламберт.

Угол, под которым «Ностромо» поднимался вверх, начал уменьшаться. Прошло несколько минут, прежде чем с приборной панели навигатора раздались негромкие регулярные сигналы.

— Вот она, — доложила Ламберт своим товарищам. — Как раз гам, где мы рассчитывали ее найти.

— О'кей, — сказал Даллас. — Разверни нас в положение для стыковки.

Приборы зажужжали, пока буксир менял свое положение по отношению к гигантской конструкции из металла и пластика. Рипли дала команду компьютеру, и корабль занял позицию, необходимую для стыковки.

— К стыковке готовы, — доложила она.

— Начинай.

Даллас внимательно следил за показаниями приборов, держа пальцы на красных кнопках.

— Начинаем сближение.

Рипли приходилось следить сразу за двумя экранами.

— Расстояние уменьшается. Двадцать метров… пятнадцать. Есть стыковка!

Даллас нажал красные кнопки.

— Двигатели отключены. Достигнута стабилизация. Задействуй гипердвигатель.

— Гипердвигатель задействован, — доложила Рипли.

Теперь «Ностромо» начнет генерировать гиперполе достаточного размера, чтобы охватить не только сам корабль, но и огромную перегонную установку. Окутанные этим полем, они смогут двигаться со скоростью, превышающей скорость света.

— Возьми курс на Землю, — отдал команду Даллас. — Потом, Рипли, включай гипердвигатель и установи световую плюс четыре.

— С удовольствием.

— Курс рассчитан, — доложила Ламберт через минуту. — Мы направляемся к Земле. Потом добавила про себя: "Ноги, унесите меня отсюда.»

Рипли нажала главный рычаг. Крошечная планета и затерявшийся на ней инопланетный звездолет исчезли, словно никогда не существовали. Скорость «Ностромо» достигла скорости света, затем превысила ее. Вокруг корабля и его груза появился ореол. Звезды прямо по курсу стали синими, а оставшиеся позади — приобрели красноватый оттенок.

Шестеро людей спешили домой. Шестеро людей и нечто, бывшее ранее Кейном…

Они сидели за столом в кают-компании и пили чай, кофе и другие согревающие и стимулирующие жидкости в соответствии с личными вкусами и привычками. Их расслабленные позы отражали то спокойствие,

которое воцарилось, наконец, в их душах.

Ламберт все еще оставалась в командном отсеке, заканчивая необходимые расчеты. Эш спустился в изолятор, чтобы наблюдать за Кейном. Состояние здоровья последнего было основной темой для разговоров в кают-компании.

Паркер сделал глоток горячего чаю, почмокал губами и сказал со своей обычной прямолинейностью:

— Лучшее из того, что мы можем сделать, это просто заморозить его до прибытия на Землю. Приостановить эту чертову болезнь.

— Мы не знаем, как это повлияет на течение болезни, — возразил Даллас. — Ему может стать хуже. То, что задерживает течение обычных земных болезней, может совсем иначе подействовать на то, что происходит с Кейном.

— Но это все же лучше, чем просто наблюдать за ним. Автодоктор не в состоянии что-либо сделать с ним. Как говорит Эш, он не запрограммирован на такие случаи. Этот медицинский компьютер способен только лечить тошноту при невесомости, да сломанные кости. А Кейну нужна квалифицированная медицинская помощь.

— Которую мы не можем ему предоставить.

— Вот именно, — Паркер откинулся в своем кресле. — Поэтому-то я и предлагаю заморозить его до возвращения домой, где им займутся специалисты по инопланетным болезням.

— Правильно, — согласился Бретт.

Рипли покачала головой.

— Что бы ни сказал Паркер, ты, Бретт, всегда с ним согласен.

Бретт ухмыльнулся.

— Правильно.

Она повернулась к инженерам.

— Что ты об этом думаешь, Паркер? Твой помощник всегда повторяет за тобой твои слова и всегда с ними согласен. Как попугай.

Паркер обернулся к технику.

— Действительно. Ты что, попугай?

— Правильно.

— О, прекратите паясничать! — поспешил вмешаться Даллас, но тут же пожалел об этом. Отношения между членами экипажа не подчинялись схеме «начальник-подчиненный», а носили скорее неформальный характер. Почему же он сам вдруг решил играть роль капитана?

Может потому, что ситуация была критической, и кто-то должен был отдавать приказания и нести ответственность. Ему навязали эту должность. Паршивая работа. Сейчас он с удовольствием поменялся бы местами с Рипли или с Паркером. Особенно с Паркером. Тот мог находиться вместе со своим помощником в инженерном отсеке, вдали от того, что его непосредственно не касалось. До тех пор, пока все оборудование корабля и двигатели работали нормально, они с Бреттом несли ответственность только за себя самих и ни за кого другого.

Даллас отдавал себе отчет в том, что он не любил принимать решения. Может быть, поэтому он командовал всего лишь старым буксиром, а не лайнером. И никогда не жаловался на это. Как капитан буксира он мог проводить большую часть полета в гиперсне, избавленный от необходимости принимать решения.

«Теперь уже скоро», — сказал он себе. Скоро все они вернутся в замкнутый уют их персональных гробов. Будут введены иглы, в их вены начнет поступать снотворное, и они забудутся долгим, приятным сном, отбросив все свои страхи и тревоги.