ЧВК «Пересвет». Книга вторая
Шрифт:
Так и произошло. Все присутствующие прильнули к иллюминаторам.
На горизонте виднелась уже знакомая мне воронка, только затягивала она не горы мусора, а воду.
Варшавская котловина представляла собой довольно большой искусственный водоем. Только вот появился он от детонации антивещества.
— Так тут целое озеро! — присвистнул я.
— Конечно, — Виталик взглянул на меня с удивлением. — Взрыв зацепил долину реки Висла.
— И за несколько лет в Восточной Европе появилось собственное Мертвое море, — добавил Виктор. —
— А теперь добавилась еще одна достопримечательность, да? — съязвил Виталик, имея в виду прорыв между измерениями.
— Любое действие или бездействие всегда имеет последствие, — спокойно ответил Виктор.
Внезапно меня ослепила яркая белая вспышка. Я инстинктивно прикрыл глаза и отринул от иллюминатора. Но это не помогло.
Первой мыслью была — «Лишь бы пилоты не ослепли!».
Но время тянулось, а мы все так и летели. Парням в кабине повезло, что машина шла боком к вспышке.
Зрение постепенно восстанавливалось под аккомпанементы из рези и обильных слёз. Сначала я смог разглядеть размытые силуэты, потом резкость улучшилась, но картинка еще долго была как на засвеченной чёрно-белой фотографии.
— Вот это нам просветили глазное дно, — проворчал я, протирая слезящиеся глаза.
— Последний раз я так плакал, когда тер хрен для бабушкиного хренодёра, — сказал Виталик, часто моргая.
— Я вообще никогда не плакал до сегодняшнего дня, — прорычал Дамьян, а затем выругался на непереводимом сербском.
— Что это за чертовщина? — Виктор таращился в иллюминатор глазами, на которых частой сеткой проступили кровеносные сосуды.
Я осторожно посмотрел в иллюминатор, опасаясь новой вспышки.
Под нами был выцветший, чёрно-белый мир — серые полуразрушенные здания с черными провалами пустых окон, черные деревья качались под напором шквалистого ветра, на черном озере бесновались черные волны с белыми шапками пены, из черной воды поднималась черная воронка вихря, отчетливо различимая на фоне серо и белого неба.
А из центра воронки бил высь мощный поток искрящегося света. Смотреть на него было мучительно больно, но в то же время невозможно было отвести взгляда.
Глава 24
— Вижу отряд Шефа, — сказал Виталик, указывая куда-то вниз. — Вон там, по правому борту.
Я посмотрел в нужном направлении. Взгляд сосредоточить было всё ещё сложно — жутко болели глазные яблоки, но хотя бы начали возвращаться цвета.
Действительно, несколько грузовиков из гуманитарного конвоя заняли небольшую площадь, посреди которой сиротливо возвышалась католическая часовня. Несмотря на неспокойные времена, она довольно неплохо сохранилась — естественно, лишилась окон и дверей, но стены уцелели, равно как и большая часть вытянутой вверх крыши. О том, что эта часовня некогда принадлежала именно католической клике, говорили кресты на стенах, выложенных из кирпича.
— Хреново выглядишь, вашество! — Шеф поприветствовал в своей неповторимой манере. — Знатно тебя проткнули…
— Я тоже рад тебя видеть, Шеф, — вымученно улыбнулся я.
Он обошёл меня вокруг и негромко присвистнул. А затем вызвал по рации пару медиков. Ко мне подбежали пара здоровенных парней, на первый взгляд ничем не отличавшихся от остальных бойцов — те же автоматические винтовки, те же стандартные военные экзоскелеты, не чета моему, бронированному. Но это только на первый взгляд! Если присмотреться, то рюкзаки у бойцов были медицинскими, набитые средствами оказания первой помощи. Подобную амуницию я видел в Сирии у полевых врачей.
Мы прошли в часовню, там медики быстро соорудили для меня что-то вроде топчана из пары уцелевших скамей, постелили стерильную простынь, сняли верхнюю часть брони и принялись обрабатывать раны, одновременно ставя капельницу.
— Повезло, ваша светлость, — сказал один из врачей. — внутренние органы не повреждены. Но чуть не зацепило гонадную артерию.
— Хорошо, — ответил я. — Повоевать еще смогу?
— В обычных условиях я бы запихал вас аквариум.
— Но условия не обычные.
— Сможете какое-то время, — он ввел в физраствор какой-то препарат. — Сейчас прокапаем и станет легче…
Вскоре я ощутил прилив сил и если бы не боль от прикосновений врача, обрабатывающего рану, то вполне можно было сказать, что самочувствие мое было вполне сносным.
— Благодарю за помощь.
— Главное, ваша светлость, не переоценивать собственные силы. Они у вас почти на пределе. Сейчас будет немного больно…
Раздался громкий щелчок, затем, практически сразу, еще один. Я взвыл от боли.
— Ни хрена себе немного больно!
— Это всего лишь скобы для стягивания краев раны. Сейчас еще обработаем выходное отверстие на животе…
Снова два быстрых щелчка, но эту боль я пережил куда более стоически — просто шипя бессвязный набор нецензурной брани.
Когда медицинские процедуры подходили к концу и врач ловко завершил перевязку, в часовню вошли Шеф, Виталик, Дамьян и Виктор. Серб слегка нахмурился, увидев, как меня отсоединяют от капельницы, но ничего не сказал.
— Удалось установить источник свечения? — спросил я.
— Да источник то понятен, — невесело усмехнулся Виталик, устраиваясь на соседнюю скамью. — А вот причина… Что скажешь, умник?
Он посмотрел на Виктора, но тот не стушевался под его тяжелым взглядом.
— Думаю, что прорыв теперь перешёл в фазу самоподдержания.
— И эта реакция выдаёт световой поток такой интенсивности? — удивился я.
— Думаю, что да. Гипотетически это возможно.
— Гипотетически?! — переспросил Виталик голосом, полным сарказма.
— Никто ничего подобного не совершал. Команда профессора Голованова — первопроходцы.