Чья-то любимая

Макмуртри Лэрри Джефф

– Сломал о край унитаза как-то ночью, когда меня рвало, – объяснил мне Эльмо, когда я его про эти зубы спросила. Похоже, их отсутствие Эльмо ничуть не беспокоило.

Потом Эльмо с Винфильдом начали спорить о том, можно ли считать волосатый живот бесспорным доказательством сексуальной мощи. У Винфильда от самого низа живота до пупка вилась тонкая полоска волос, а на торсе у Эльмо волос почти не было, и этот белый торс никаких сексуальных чувств не вызывал.

– Я собираюсь свой фильм украсть, – сказала я, как бы прерывая их спор. – Если вы оба и впрямь хотите стать

городскими партизанами, вам предоставляется отличный шанс. Вы мне можете помочь.

– Украсть целиком весь фильм? – спросил Эльмо. Мое предложение их просто оглушило.

– Ну, по крайней мере, такую часть, чтобы они его выпустить уже не смогли.

– А кража фильма считается действием преступным? – спросил Винфильд. – Если я совершу что-нибудь противозаконное, меня лишат права посещать моих детей, по крайней мере, половину их наверняка.

– Ох, да перестань ты, Винфильд, – сказал Эльмо. – Давай поможем даме. Ты все равно своих детей не любишь. И я тебя ничуть не виню. Они у тебя – самые непослушные и гадкие, ничтожнейшие поросята из всех, кто родился по эту сторону Северного Далласа.

– Ладно, я готов, – сказал Винфильд. – А охотничий нож взять с собой можно?

– Нельзя, потому как ты его закинул на вон ту растраханную крышу. И как раз тогда, когда я уже почти научился его кидать, – сказал Эльмо.

– А что мы с этим фильмом будем делать после того, как его украдем? – спросил Винфильд. – Он не очень тяжелый?

Я этот важный вопрос не продумала. Но оба моих приятеля, будучи ветеранами фильмов со множеством дурацких трюков, сразу же предположили возможность самых различных ситуаций.

– Это ведь длинный фильм, сами знаете, – сказал Винфильд. – С участием Шерри Соляре. На следующее же утро эта сука нашлет на нас отряд вооруженной полиции особого назначения.

– Если она и сказала, что у тебя маленький петушок, это еще не значит, что ей подчиняется отряд вооруженной полиции особого назначения, – заметил Эльмо.

И тот, и другой стали предлагать разные планы, я же только их слушала. Мое решение украсть фильм было непоколебимым. Причин для этого было много. Оуэн был далеко не главной из них. С одной стороны, фильм этот и сам по себе был уже достаточно скверным. Мне никак не хотелось, чтобы Шерри его еще и перемонтировала. А с другой стороны, мне было даже как-то забавно представить себе, что мистер Монд все-таки настоит на своем, даже из могилы.

Но главная причина, как я думаю, заключалась в том, что я, в каком-то смысле, просто исчерпала свои возможности. Тогда, с фильмом «Так поступают женщины» мне здорово повезло, но какого-то сумасшедшего желания ставить этот фильм у меня не было. Не было у меня и блестящих идей, как и надежды на то, что они возникнут. Как-то так получилось, что этот мой дурацкий роман с Оуэном всю меня поглотил настолько, что впервые за многие годы у меня не было больше никакого стремления работать. Может быть, Эльмо и Винфильд позволят мне тут у них посидеть и мы с ними вместе напишем сценарий, если мне когда-нибудь снова захочется что-то делать.

– Я знаю, – наконец заявил Винфильд. – Можно этот фильм украсть и

отвезти его в Техас.

– Почему именно в Техас?

– Техас – это самое последнее прибежище, – сказал Винфильд. – Ехать в Техас – всегда отличная мысль, если ничего другого в голову не приходит. Нам с Эльмо в следующем месяце надо ехать в Рим, чтобы написать вестерн, для старины Серджио Леоне. Да и вообще мы вроде бы планировали поехать домой. Может, сейчас мой малышка-сынуля как раз в Техасе. Может, мне удастся как-нибудь возле него посидеть и посмотреть, как он сосет сиську.

– Почему же это я об этом не подумал? – удивился Эльмо.

– Потому что ты можешь напиться только крепким вином, – сказал Винфильд. – Ты от выпивки не становишься ни приятнее, ни добрее, а я после хорошего пива делаюсь и мягче и сердечнее. Хорошо сваренное пиво высвобождает у человека мозги, знаешь ли.

– Наверное, именно потому, что у тебя мозги высвобождены, ты и трахаешься со столькими ничтожными бабами, – сказал Эльмо.

Винфильд воспринял его реплику без злобы.

– Трахаю тех же самым баб, что и ты, – сказал он.

– Давай сопрем этот, мать его в рот, фильм и отвезем его в «Синюю собаку», – предложил Эльмо. «Синяя собака», по-видимому, было тем самым легендарным поместьем, которым оба приятеля владели за пределами Остина.

– Нет уж, давайте лучше обойдемся без «Синей собаки», пока не увидим, как на это все среагирует полиция. – Можно было бы спуститься до реки Рио-Чикпея, а там заскочить к старине Донни де Лорну.

– Но Донни уже с нами больше не дружит, – сказал Эльмо. – Помнишь, он ведь спал со старушкой Сарой? Или ты уже стал всех прощать и тебе на такие дела теперь наплевать?

Донни де Лорн был исполнителем песен в стиле «кантри». Такой популярности как в Техасе, у него не было больше нигде. Правда, однажды он ярко пронесся по экранам всей Америки, снявшись в одном фильме в роли психопата – водителя грузовика.

Через час я уехала. Но до этого Эльмо и Винфильд уже начали упаковываться для поездки в Техас. Весь их багаж состоял из холодильника, который они погрузили в багажник их розового «кадиллака» с открывающимся верхом.

– Если бы я не был таким старым и мог бы торговать наркотиками, можно было бы поехать к старине Хонтеру Томпсону, вот бы он истерзался! – сказал Винфильд. – Мы всегда сможем купить себе новые «Левисы» прямо по пути, если одежда у нас станет совсем грязной.

Они ехали за мною до самого моего дома, а потом оставили «кадиллак» у дороги. Мы начала ощущать, что затея наша похожа на авантюру. Потом мы все трое отправились на студию в моей машине. Эльмо сел за руль. На голове его была огромная кожаная ковбойская шляпа, которую он иногда предпочитал всем другим. Я думала о Джо. Вот кому нужно такое приключение! Может быть, оно снова вдохнуло бы в него жизнь.

– Как насчет Дядюшки Джо? – спросила я. – Почему бы нам не взять его с нами?

– Я был бы счастлив! – сказал Эльмо. – Вы с ним там на заднем сиденье приклеетесь друг к дружке и будете нас веселить всякими светскими разговорами, которые мы не очень-то часто слышим.