Цицерон. Между Сциллой и Харибдой
Шрифт:
– Катилина, тебе до сих пор сходили с рук убийства, притеснения и ограбления населения городов, союзных с Римом. Если бы я распорядился, Катилина, тебя схватить, казнить, никто бы не упрекнул меня в излишней жестокости! Римляне выразили бы только недовольство, что я поздно принял решение. Но я отправлю тебя на казнь, когда не останется ни одного римлянина, который не согласится, что это сделано совершенно законно. И вот моё решение: знай, что я не намерен переносить, чтобы по твоей вине отечество пребывало в сотрясении. Вследствие этого, Катилина, оставь наш город: ворота сейчас открыты – уезжай.
Сенаторы
– Убийца!
Катилина, не терявший хладнокровия по природной наглости, сидел под шквалом негодующих криков, затем вскочил, растерянный и опустошённый. Не выдержав позора, опустив голову, выбежал прочь мимо расступившихся стражников.
Назавтра стало известно, что в ту же ночь Луций Сергий Катилина оставил Рим. На это и рассчитывал консул Марк Цицерон, ибо добровольным бегством главный заговорщик признал свою недоказанную никем вину…
Возмездие
С утра Форум кипел. Римляне заговорили о консуле как о человеке, способном действовать решительно и, главное, своевременно. В атмосфере всеобщей признательности Цицерон, используя благоприятную для себя ситуацию, взошёл на ростры, откуда произнёс проникновенное обращение:
– Римский народ, не знаю, как и сказать: изгнал я Луция Катилину, или он ушел сам. Будет вернее, он удалился, ускользнул от вашего справедливого гнева. Исчез перед натиском неопровержимых доказательств о готовящемся им преступлении, что предъявил ему я, ваш консул. Одно нам ясно, что в Риме больше нет вашего врага, желавшего вам смерти…
Захватив внимание толпы, Цицерон в подробностях изложил, как ему удалось проявить бдительность, выявить главаря и тем самым предотвратить кровавый мятеж против республики. После торжествующей речи консула у римлян не оставалось сомнений, что заговор действительно готовился, и Катилина, будучи инициатором, вовлекал в него единомышленников из жителей Рима. Но люди понимали, что опасность существует до тех пор, пока не выявлены все заговорщики. Они с надеждой смотрели на консула как на спасителя. Второй же консул, Гай Антоний, занял выжидательную позицию, вызывая у Цицерона подозрения в поддержке заговора против республики.
Тем временем Катилина, испытав перед опасностью ареста естественное состояние растерянности и страха, направлялся к военному лагерю сообщников в Этрурию. К полудню спохватился и уже сожалел, что совершил непростительную ошибку – попросту попался «на крючок» красноречивого Цицерона. Катилина клял себя за оплошность: вчера перед сенаторами он ни словом не обмолвился, не признался в организации заговора, в чём его обвинил консул. Ведь Цицерон так и не произнёс ни одного имени якобы задержанных заговорщиков, не привёл ни одного случая измены республике… Одни только догадки! А он, Катилина, вместо того чтобы защитить своё честное имя, позорно сбежал, что означало признание обвинения Цицерона…
К тому же закон требовал соответственных процедур – это Катилина был обязан помнить. Прежде нужно, чтобы консул подал заявление о возбуждении уголовного дела в придачу с доказательствами причастности Катилины к преступлению. Даже сейчас, когда
Цицерон предполагал, но мало надеялся на неожиданное исчезновение из Рима главного зачинщика мятежа. А тут – свершилось, и это отразилось на росте популярности консула Марка Цицерона. Но не приходилось рассчитывать на то, что Катилина успокоится, он рождён, чтобы сеять зло. Он слишком расчётлив и коварен, этот враг Рима, при поддержке наёмников постарается добиться задуманного.
С той ночи, как Катилина бежал, встревоженные римляне ежедневно приходили к Сенату и на Форум. Требовали от консула подробностей о заговоре, дальнейшего расследования и поиска других преступников. Марк успокаивал, убеждал, что сделает всё возможное и не допустит мятежа. Говорил о Катилине:
– Он похож на опаснейшую ядовитую змею! Дотронешься – ужалит до смерти. Как себя обезопасить? Если змею схватить посредине, она тоже ужалит, а если же ухватить её за голову, тогда с ней можно справиться.
Хотя консул успокаивал граждан, обещал принятие охранительных мер и призывал успокоиться и не бояться новых заговоров, страх не оставлял сердца римлян. Всё имело основание, так как в городе оставались сообщники Катилины, они притаились и ждут нового приказа главаря. А имена их до сих пор неизвестны! На улицах редко слышались радостные возгласы, не устраивались торжества и публичные развлечения, прекратились показы спектаклей в театре и цирковые представления. Римляне посещали храмы, совершали жертвы и молили богов о защите их жизни и покровительстве Риму. А на другой день люди опять обращали взоры к консулу Марку Цицерону, гаранту законности и порядка…
Оказавшись под надёжной защитой вооружённых наёмников Гая Манлия, Катилина продолжил подготовку к захвату Рима. Он отправлял тайных гонцов с письмами к влиятельным сенаторам, где подробно объяснял своё участие в подготовке мятежа. Ссылался на то, что Цицерон оговорил его, а он не желал зла римскому народу и теперь вынужден защищать своё доброе имя. В каждом письме Катилина писал о своих намерениях настолько открыто и бесстыдно, что сомневаться в его преступлении не приходилось. Знал бы он, что люди, которым приносили его воззвания, остерегались даже брать, словно некую заразную вещь, и немедленно отсылали их с рабами к консулу. И консул, обнаружив, что среди сенаторов мало осталось сочувствующих Катилине, повёл себя чрезвычайно решительно.
Отдельным эдиктом объявил жителям Рима об установлении нового порядка в городе. Призвал молодёжь в особый отряд патриотов, нацеленных на ликвидацию скрытных врагов отечества, распорядился вооружить из казённого арсенала, назначив своего командира. Поручил оберегать жилые дома от поджогов и грабежей, организовал охрану храмов и общественных зданий и порядка на улицах, днём и по ночам. Позже выступил перед народом:
– С этого дня у вас есть защитники. Они добровольно взяли в руки оружие, чтобы отражать любые нападки врага не оставляя города, находясь среди вас. Молитесь, квириты, за здоровье ваших защитников и верьте моим словам: положение преступных сообщников Катилины безнадёжно!