Циклопы. Тетралогия

Обухова Оксана Николаевна

Ни фа се, Боря докатился!!

– Кеш, они правы - все. Прозвище - симбиоз двух факторов. А много еще ваших путешественников по нашим телам бродят?

– Ну-у-у... Интеллектуальные туры довольно популярны. При достойном техническом обеспечение совершенно безопасны - ты испытываешь бездну эмоций, не подвергаясь реальной опасности членовредительства.

"Сутки напролет сидишь в каком-то кресле, в мешочек через трубочку, небось, гадишь..."

– Конечно, это весьма и весьма недешево. Но оно, Борис Михайлович,

того стоит.

– Ты уже где-то..., в ком-то побывал?

Тело смущенно мотнуло башкой:

– Ага. Еще до Жюли смотался с подружкой в Александра Сергеевича и Натали.

"Понятно, откуда "милостивый государь" и "сударь" взялись..."

– И как?

– Феерия. Дуэль, правда... ужасное воспоминание. Но в прочем, в остальном - все чудно. Балы, мазурки, реверансы...

– Ты..., реально - пулю на Черной речке схлопотал?

– Угу, - родное лицо изобразило горделивую скромность.

– А сбои часто бывают?

– В телах, плотно включенных в цепочку исторического процесса - никогда. К вам, например, стали допускать совсем недавно, и только исключительно и многопланово проверенных путешественников... Но очередь уже-е-е..., - тело закатило глазки.
– Если бы пара, собравшаяся к вам, неожиданно не отказалась, я и Жюли ждали бы своей очереди очень-очень долго.

– То есть..., в м е н я то и дело "ходят" путешественники?
– Борис попытался не слишком громко заскрежетать зубами.

– Только на две недели!
– предупредительно поднял раскрытые ладони Кеша.
– Всем интересен один момент вашей биографии - двухнедельный период возникновения романа с Зоей, зачатие известных ученых Ивана Бори...

Птица говорун захлопнулась. Растерянно заморгало ресницами.

– Проехали, Кеша. Что будет, если я закрою тебя в этой комнате и не разрешу встретиться с Карповой?
– "На фига она мне сдалась?!"

– Борис Михайлович..., - растерянно заблеяло тело, - вы не посмеете..., вы права не имеете!! История слетит с катушек!

– Плевал я на историю, - хмуро нахамил Завьялов.

– Но это же нечестно!!
– подскочило тело.
– Я вам все как есть! По правде, по существу вопроса. Можно сказать - Жюли и будущих детей предал!! А вы..., - тело неожиданно хлюпнуло носом.

– Ну ладно, ладно, Кеша, я пошутил. Сейчас пойдем оттрах... Пардон, влюбимся в твою Зойку и Жюли...

Тело-Иннокентий недоверчиво глядело на бомжа. Завьялов никогда бы и не предположил, что верзила с выпирающей отовсюду мускулатурой может выглядеть разобиженным, отшлепанным ребенком.

– Не парься, Кеш. Ответь - а что бывает, если как у нас с тобой происходит несанкционированный сбой? История идет другим путем, да?

Долбанутое кокаином тело растерянно моргало. Видать, прикидывало - чего это оно так разболталось, разоткровенничалось? какой еще подвох готовиться?

– Послушай, Иннокентий - разглядывая

вытянувшуюся во весь рост перед креслом родимую фигуру, Завьялов чиркнул большим пальцем под горлом: - Зуб даю! Ответишь по-чесноку на пару, тройку вопросов и поедем влюбляться в Зойку. Чтоб мне сдохнуть - сделаю все, чтобы эта чикса на тебя на полном ходу запала! И Жюли нам не понадобиться...

– Вы не врете?
– осторожно присаживаясь на диванный подлокотник, спросило тело-Кеша.

– Биографы меня вруном считают?

– Нет.

– Так что с историей, дружок?

– Сие есть неподатливая и несуетливая материя, - в манере пушкинской эпохи приступил стилист.
– На заре интеллектуальной телепортации существовало множество теорий. Пока подтверждение получила лишь одна: теория устойчивости временной контаминации в ограниченном периоде распада...

– Без словоблудия, стилист, перебил Завьялов.
– Попроще, как родному прадеду.

– Попроще?
– тело-Кеша прикусил губу.
– Попроще будет так. Представьте, Борис Михайлович, что вы вошли в кафе.
– Иннокентий встал с подлокотника и, дабы простота доклада была подкреплена наглядной демонстраций, эдаким гоголем с вихляющими бедрами, прошелся по гостиной. Уселся за рабочий стол с компьютером, изобразил лицом рассеянного посетителя кафешки. Ладонь под подбородок умастил: - Сидите. А напротив - девушка скучает. Если бы вы - такой прекрасный и брутальный - не зашли в это кафе, незнакомка обратила бы внимание на скромного паренька в углу. Но вы - затмили всех...

"Тобой - "затмишь", конечно, - мрачно наблюдая за наглядным спектаклем, подумал Боря.
– Если ты еще пару раз жопой крутанёшь, затмишь-приманишь всех педиков в округе..."

Но Иннокентий, видать, воображал себя в чужом теле в связи с историческими представлениями, навязанными его эпохе Бориными биографами.

"Доживу до встречи хоть с одним биографом! ушатаю на фиг!!"

– Вы, Борис Михайловия, ушли из кафе, - печально продолжал стилист.
– А девушка осталась одиноко коротать скучный вечерок... Парнишку так и не заметила... А если бы не вы - они бы познакомились, влюбились и нарожали деток!

"Какой же я негодник, ай-яй-яй! Надо было девушку подклеить, чтоб шибко не скучала..."

– Но вот какой же казус происходит дальше!
– рассказчик внезапно, из махрового минора перешел в восторженный мажор.
– Через несколько месяцев вы, Боря свет Михайлович, втыкаетесь машиной в автомобиль того паренька!

"А это - дулю, фигушки. В чужие автомобили я втыкаюсь только намеренно на гоночной трассе".

– А свидетелем столкновения является эта самая девушка!
– воодушевленный собственной наглядной изобретательностью, воскликнул сказитель.
– И девушка становится на сторону паренька! Когда приезжают эти... Кто у вас сейчас? гаишники?