Цирк
Шрифт:
– А почему он уехал из вашего дома, сеньорита Флора?
– Однажды в середине лета он получил телеграмму из дому, в которой сообщалось, что его мать при смерти. Он уехал к себе всего на несколько дней, но добрая женщина выздоровела и, так как она одна на свете, не захотела, чтобы он возвращался в Каталонию… Это был жестокий удар для нас обоих. Но, что поделаешь, жизнь есть жизнь…
…Хотя эта история давно набила ей оскомину, Рехина не могла сдержать улыбку… В то лето Флора замкнула кольцо осады вокруг Беремундо,
– Странно, что вы о нем больше не слыхали, – говорила девушка. – Кто знает, а вдруг с ним что-то случилось!
– В этом не было бы ничего удивительного, говорю тебе. В наше время никто ни в чем не может быть уверен… Беремундо был настоящим рыцарем, не то что нынешние мужчины – они рыцари только на словах… Достаточно выйти на улицу, чтобы убедиться в этом. Никогда прежде на меня не смотрели с таким бесстыдством…
Рехина снова отложила вышивку и машинально расправила складки на юбке. С некоторых пор у ее сестры появилась навязчивая идея, будто мужчины преследуют ее на улице и ночью пытаются влезть к ней в окно.
– Кажется, трудно поверить, но они действительно нигде не оставляют тебя в покое. Вчера под вечер на Пасео…
Флора закончила свое признание шепотом. Наступило непродолжительное молчание, затем Лолита спросила:
– Что же вы тогда сделали, сеньорита?
– Что, по-твоему, я могла сделать? Уже стемнело, кругом ни души… Я ничего не ответила и бросилась бежать к проспекту Марии. Что мне было еще делать? К счастью, я встретила там старого друга нашей семьи, он был так любезен, что проводил меня домой…
Рехина захлопнула корзинку с рукоделием и, сдерживая дыхание, направилась в комнату сестры.
Она хорошо знала, что, когда имеешь дело с людьми, подобными Флоре, надо запастись терпением. Но известно, что терпение тоже имеет свои пределы.
– Не будешь ли ты добра замолчать? – сказала она ей. – Мне надоело слушать одну и ту же пластинку.
– Если тебе надоело, – ответила Флора, не отрываясь от работы, – уйди куда-нибудь.
Стоя под притолокой голубой с золотом двери, Рехина почувствовала,»что щеки ее запылали. Итак, она хочет войны? Что ж, она ее получит!..
– Нет, я не уйду, – сказала она. – Я работаю у себя в спальне и не понимаю, почему я должна сносить твои фантазии…
– Никто тебя не просит их сносить, – неприязненно возразила Флора. – Тебе достаточно закрыть двери в салон. Нет ничего проще.
– Постыдилась бы в твои годы рассказывать такие истории девчонке.
Неловкая фраза вырвалась у нее
– Послушай-ка, Флора: я тебе уже сказала однажды, что некоторые вещи терпеть не намерена.
– Хотела бы я знать, что ты называешь «некоторыми вещами»? Если ты имеешь в виду мою дружбу с Беремундо…
– Твою дружбу с Беремундо… и все остальное…
– Выражайся яснее, чтобы я могла понять.
– По-моему, я не по-турецки изъясняюсь.
– В таком случае признаюсь, что я тупа, как ослица.
– Полно, не к чему делать такое лицо! Ты отлично понимаешь, о чем я говорю.
– Если ты намекаешь на то, что случилось вчера на Пасео…
– Вот именно.
– …то я не вижу в этом ничего особенного. Такие вещи происходят каждый день.
– Со мной никогда.
– Это не моя вина.
– Флора! – воскликнула скандализированная Рехина. – Как ты смеешь?…
– Ладно, ладно, я ничего не сказала… Но ты должна понять: если мужчины преследуют меня на улице, я тут ничего не могу поделать.
– Раньше они тебя никогда не преследовали, хотя ты была молодой и хорошенькой.
– Большое спасибо, Рехина, ты очень любезна.
– Извини, если я тебя обидела, но я нахожу все это совершенно нелепым… Чтобы женщине твоего возраста мужчины не давали прохода… Никогда такого не слыхала.
– Теперь ты слышишь… Среди бела дня, прямо на улице…
– Видимо, ты даешь повод преследовать тебя.
– Рехина!.. Я запрещаю тебе…
– В таком случае остается только одно объяснение… Твой небесно-голубой костюм… Должно быть, они находят его нелепым…
– Нелепым мой костюм? Мне просто смешно…
– Видали вы когда-нибудь сорокалетнюю женщину в юбке с воланами? Даже иностранные туристки не осмеливаются выходить на улицу в таком виде…
– Прекрасно понимаю, к чему ты клонишь… Но дай мне сначала сказать, что думаю я: ты ревнуешь, Рехина. Да, ты умираешь от ревности и зависти.
– Я ревную? – Рехина захохотала. – Ты безумнее, чем я предполагала, если считаешь меня способной на…
– Зависть, да, на зависть…
– Ну, довольно, Флора! Я всегда старалась быть с тобой терпеливой, но всякое терпение имеет свои пределы…
– Да-да, разыгрывай из себя мученицу. Как будто все недостаточно ясно… Как будто не бросается в глаза, что ты умираешь от зависти…
– Хотела бы я знать, чему мне завидовать, – с иронией сказала Рехина. – Разве что твоим маскарадным нарядам и притираниям!..
– Тогда позволь мне сказать, – ответила Флора, и кровь прилила к ее щекам. – Ты завидуешь тому, что мужчины оборачиваются и смотрят мне вслед, когда я прохожу по улице… Ты всегда была ревнивой, с детства. Из ревности ты сделала все возможное, чтобы удалить Беремундо… И всю жизнь ты старалась держать меня в четырех стенах. Из зависти, слышишь, из зависти!..