Цирк
Шрифт:
После крестного хода донья Кармен и дамы из хунты направились в «Веселое казино», где незадолго перед тем начался традиционный праздничный бал. Основанное полвека назад, казино было закрытым клубом и не слишком стремилось к обновлению своего состава. Устраиваемые там празднества были очень популярны в старинных семьях колониального квартала, к которым принадлежали самые влиятельные особы местного общества. В противоположность кегельбанам и кабаре, плодившимся с некоторых пор как грибы, казино стремилось не допускать в свои
Не менялось с годами и его внешнее оформление. Войдя, донья Кармен с нескрываемым удовольствием в этом удостоверилась. В казино чувствуешь себя как дома, так как знаешь, что старые привычные предметы остаются на своих местах. Обслуживающий персонал был ей тоже знаком – донья Кармен знала всех их с детства. Добрый Ким, в неизменном черном костюме, который он носил с незапамятных времен, всегда был услужлив и почтителен с ней и ее подругами. Завидев донью Кармен, официанты любезно провожали ее к оставленному для сеньоры столику.
Огромный салон заполняли знакомые. Оркестр, как и в прежние годы, разместился на небольшом, покрытом красным ковром помосте, где перед началом киносеансов обычно устанавливали экран. Флажки, полумесяцы, фонарики, кольца серпантина многоцветными гирляндами спускались с потолка. У дверей, как часовые, выстроились традиционные кадки с кипарисами. Невысокая лесенка соединяла обе половины помещения – внизу танцевала молодежь, а наверху стояли столики для солидной публики.
Донья Кармен и ее подруги заняли почетный столик возле самой лестницы. Узнав об их прибытии, дон Хулио подошел к ним раскланяться. Вслед за тем с прохладительными напитками явился Ким. Оркестр лихо играл какой-то современный танец (донья Кармен однажды пожаловалась, что с каждым днем исполняют все больше негритянской музыки вместо вальсов и пасодоблей), и приходилось повышать голос, чтобы собеседники вас услышали, Магдалена, Эльвира и Мария-Луиса молча наблюдали за танцующими. Флора еще не пришла.
– У бедняжки ужасная мигрень! – объяснила ее сестра.
В зале становилось все оживленнее. Все столики были заняты, и много народу ждало в вестибюле. Прибывшие подходили к донье Кармен, поздравляли ее с утренним блестящим успехом. Шум стоял адский, и разговаривавшие вынуждены были кричать.
– Я видел Отеческий приют. Это потрясающе!
– Думаю, другого такого нет во всей Каталонии.
– Я был среди публики. Позвольте мне вас поздравить!
Донья Кармен улыбалась. Кто-то пожелал узнать подробности скандала, разразившегося во время церемонии вручения медалей старикам, и разговор зашел о Канарце и его «подвигах».
– Я считаю, что по отношению к нему было проявлено чрезмерное терпение. Его поведение…
– Сегодняшний проступок переходит все границы, – сказала Эльвира. – Когда я услышала его голос, клянусь вам, я готова была не знаю что сделать…
– Он получил по заслугам,
– Еще мало получил. Я бы ему все кости переломала.
В этот момент распорядитель объявил в микрофон танец с похищениями. Музыканты воспользовались перерывом, чтобы настроить инструменты. Публика разразилась оглушительными аплодисментами.
– Есть люди, которые не заслуживают выпавшего на их долю счастья, – сказала Рехина, когда стало возможно расслышать собственный голос. – Вы уже слыхали про его внука?
– Нет, – отозвалась донья Кармен. – А что такое?
– Очень хороший мальчик, тихонький такой, не знаю, видели ли вы его…
– Да-да, – подхватила Эльвира. – Мне говорили, что он первый ученик в классе.
– Так вот, оказывается, у мальчика есть призвание, он станет миссионером и поедет в Африку.
– Что ты говоришь! – воскликнула донья Кармен. – Миссионером?
– Да. Его мать рассказала мне об этом сегодня утром в церкви. По-видимому, он скрывал свое решение н объявил о нем только вчера за обедом.
– Ах, какое это потрясение для несчастной матери, как она, должно быть, расстроена!.. – сказала Магдалена.
– Это естественно. Разлука с сыном поначалу всегда причиняет боль…
– Но теперь она просто в восторге. Она говорит, что если на то божья воля…
– Когда у человека есть к чему-то призвание, не нужно ему препятствовать, – заметил дон Хулио.
– Я сказала ей то же самое. Если бы вы ее видели: глаза у бедняжки были полны слез».
– Поистине Рехина права, – сказала донья Кармен. – Этот человек не стоит такой семьи.
– Смею тебя в этом заверить. Я знаю обеих его дочерей.
– Несчастные, как они, должно быть, страдают! Иметь такого отца…
– И мальчик тоже очень достойный…
– Святость расцветает везде.
Пока они разговаривали, Ким подошел к дону Хулио и подал ему телеграмму. Дон Хулио прочел ее и нахмурился.
Однако он продолжал болтать как ни в чем не бывало, словно телеграмма не имела для него особого значения, но донья Кармен сразу заметила, что голос его звучит несколько принужденно. В течение нескольких минут он с беззаботным видом рассуждал о всяких пустяках, но в конце концов беспокойство превозмогло.
– Извините меня, – сказал он, поднимаясь, – Мне нужно уладить одно дело.
После его ухода беседа стала менее оживленной. Донья Кармен прочла на лицах своих приятельниц озабоченность и любопытство.
– Что бы это могло у него случиться? – произнесла Магдалена, высказав наконец вслух мучавший всех вопрос.
– Дела, надо думать, – ответила донья Кармен.
– По-моему, тут что-то другое, – неопределенно намекнула Эльвира.
– Другое? – заинтересовалась Рехина. – Что именно?
Эльвира окинула взглядом зал, словно хотела удостовериться, что ее никто не услышит.