Цирк
Шрифт:
Бруно сильнее вжал пистолет в бок своему спутнику.
— Только пикни, и ты труп!
Пленника такая перспектива явно не привлекала. Казалось, он окоченел от холода и страха. Как только охранник свернул на главную улицу, — было непохоже, чтобы он стал подозрительно оглядываться назад через плечо. — Бруно повел свою добычу вдоль стоявших грузовиков. Зайдя за машины, они оказались скрыты от глаз любого человека на той стороне переулка.
Подталкивая перед собой своего пленника, Бруно осторожно провел его между третьим и четвертым грузовиками и выглянул направо. В этот момент второй охранник появился из-за юго-восточного угла «Лубилана» и двинулся по переулку. Бруно вернулся на тротуар. Опасаясь, что в самый неподходящий момент пленник наберется мужества и
— Робак уже выехал, чтобы забрать для меня из поезда эту игрушку и кассеты?
— Выехал, выехал.
Кан Дан спрыгнул на землю, за ним последовал Мануэло, который спрятался за грузовиком. Силач улегся посреди переулка, достал из кармана бутылку виски, щедро полил себе лицо и плечи и замер, сжимая в одной руке бутылку, а другой прикрывая лицо.
Из-за юго-восточного угла появился охранник и почти сразу заметил Кана Дана. На мгновение он остолбенел, осторожно огляделся вокруг, убедился, что опасности нет, и бросился бежать к распростертому на земле человеку. Приблизившись, охранник сорвал с плеча автомат и стал медленно, с опаской подходить, направив дуло в сторону массивного тела. С пяти метров он бы, конечно, не промахнулся. Но Мануэло не промахнулся и с восьми метров. Рукояткой ножа он попал охраннику точно между глаз, и Кан Дан, заботливо подхватив беднягу, через пять секунд внес его в фургон.
Еще через десять секунд Мануэло подобрал свой нож и вернулся на прежнюю позицию за грузовиком, а Кан Дан — на прежнюю позицию посреди переулка. Вера Бруно в этих двоих была такова, что он даже и не думал следить за их тяжкими трудами, а сосредоточился на процессе связывания пленников по рукам и ногам, затыкания им ртов и надевания повязок на глаза. Через шесть минут пять человек были надежно привязаны к боковым рейкам машины, совершенно беспомощные и лишенные возможности издавать звуки. Трое из них уже пришли в себя, но были не в состоянии что-то изменить. Циркачи — большие мастера в искусстве вязания узлов, нередко от этого умения зависит их жизнь.
Вскоре трое друзей покинули фургон. Кан Дан взял довольно изящный, но тяжелый ломик и положил в карман пару полотняных тапочек. Бруно повесил на плечо три связанных шеста, в кармане же у него лежали фонарик и некий пакет, тщательно завернутый в полиэтиленовую пленку. Мануэло вдобавок к разнообразным метательным ножам прихватил с собой устрашающего вида кусачки с основательно заизолированными ручками. Взрывчатку Бруно оставил в фургоне.
Они направились по переулку на восток. Время от времени сквозь облака проглядывала луна, и друзей мог обнаружить любой, у кого имеются глаза. Им не оставалось ничего другого, как продолжать идти, стараясь не привлекать внимания, хотя сомнительно, чтобы любой наблюдающий за ними с близкого расстояния не заметил бы шесты, кусачки и лом.
К тому времени когда друзья добрались до электростанции, расположенной в двухстах семидесяти метрах от тюремной части «Лубилана», луна снова нырнула в облака. Охраны здесь не было, и единственной мерой зашиты являлась толстая металлическая сетка, укрепленная на полых стальных трубах высотой три метра, с перекладинами на высоте двух метров и на самом верху. Верхняя перекладина была щедро украшена очень неприятной колючей проволокой.
Бруно взял у Кана Дана ломик, воткнул один конец в землю, а второй повалил на сетку, в тот же миг отпрыгнув назад. Никаких пиротехнических эффектов: ни ослепляющих электрических дуг, ни вспышек, ни искр. Ограда не была под напряжением, хотя у Бруно и возникли мимолетные подозрения. Только сумасшедший стал бы подавать напряжение на ограду, установленную на земле, но Бруно не исключал возможности, что им придется иметь дело именно с сумасшедшими.
Мануэло
— Не поздно ли ты собрался писать завещание?
— Эту игрушку мне дал доктор Харпер. Она стреляет иголками со снотворным.
Один за другим друзья пролезли в проделанную Мануэло дыру. Не успели они сделать и пяти шагов, как обнаружили, что отсутствие охранников из породы людей компенсируется таковыми из собачьей породы, три представителя которой в образе доберманов-пинчеров вылетели навстречу им из темноты. Нож Мануэло сверкнул в невидимом полете — и прыгнувшая собака встретила смерть в воздухе: лезвие по рукоять воткнулось ей в горло. Вторая собака рванулась к горлу Кана Дана, но железные ручищи обхватили ее голову, резко повернули безо всяких усилий, и раздался хруст позвоночника. Третий доберман сумел сбить Бруно с ног, но к этому моменту стальная иголка попала ему в грудь. Пес тяжело рухнул на землю, пару раз перевернулся и затих.
Они направились к зданию электростанции. Единственная дверь оказалась металлической и была заперта. Бруно приложил ухо к замочной скважине и тут же отпрянул: шум вращающихся турбин генераторов ударил по барабанным перепонкам. Слева от двери на высоте трех метров было зарешеченное окно. Бруно посмотрел на Кана Дана, тот наклонился, взял его за лодыжки и легко поднял вверх, как на лифте.
Кроме дежурного инженера, сидевшего в стеклянной будке перед панелью управления, в здании электростанции никого не оказалось. На голове у дежурного было надето нечто вроде наушников — для снижения уровня шума. Бруно вернулся на землю.
— Займись, пожалуйста, дверью, Кан Дан. Да не здесь, а со стороны ручки.
— Проектировщики всегда делают одну и ту же ошибку. Дверные петли у них всегда много слабее дверных запоров.
Кан Дан вставил ломик между стеной и дверью и через десять секунд снял дверь с петель. Великан неодобрительно посмотрел на погнутый ломик, взялся за него двумя руками и выпрямил, словно это была не сталь, а пластилин.
Им потребовалось не более двадцати секунд, чтобы совершенно открыто подойти к стеклянной будке. Инженер, наблюдавший за рядами мигающих лампочек и пляшущих стрелок, находился всего в двух метрах от вошедших, совершенно не подозревая об их присутствии. Бруно подергал дверь — она была заперта. Он посмотрел на друзей. Оба кивнули. Резкий взмах ломика — и Кан Дан пробил дверное стекло. Даже сквозь наушники дежурный не мог не услышать звон падающего стекла: круша стеклянное полотно, Кан Дан работал с огоньком. Инженер быстро повернулся в своем вращающемся кресле, но лишь на какое-то мгновение успел заметить три неясных силуэта. Рукоятка брошенного Мануэло ножа попала ему в лоб.
Бруно просунул руку в дыру и повернул ключ. Все трое вошли внутрь. Пока Кан Дан и Мануэло связывали незадачливого дежурного, Бруно быстро просматривал металлические таблички с надписями под рубильниками. Он нашел то, что искал, и повернул ручку на девяносто градусов.
— Ты уверен? — спросил Кан Дан.
— Уверен. Там написано.
— А если ты ошибся?
— Тогда я поджарюсь.
Бруно сел в освободившееся кресло дежурного и переобулся в полотняные тапочки, в которых обычно работал на канате. Свои башмаки он отдал Кану Дану, который спросил:
— У тебя есть маска или капюшон?
Бруно окинул взглядом свой коричневый в красную полоску костюм и горчичного цвета носки.
— Думаешь, в маске они меня не узнают?
— Попал в точку.
— По мне, так совершенно не важно, узнают меня или нет. Я не собираюсь здесь болтаться после того, как дело будет сделано. Главное, чтобы они не узнали тебя, Мануэло и Робака.
— Представление должно продолжаться?
Бруно кивнул и вышел из здания. Из любопытства решив проверить продолжительность действия анестезирующих иголок, он остановился и осмотрел собаку, потом медленно выпрямился. Видимо, у доберманов нервная система существенно отличается от человеческой: собака была мертва и холодна, как камень.