Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I

Галенин Борис Глебович

“Российская Империя управляется на точном основании законов, от Высочайшей власти исходящих. Император есть монарх самодержавный и неограниченный”, — гласили русские Основные Законы. Царю принадлежала вся полнота законодательной и исполнительной власти. Это не означало произвола: на все существенные вопросы имелись точные ответы в законах, которые подлежали исполнению, пока не были отменены…

Но право издавать законы нераздельно принадлежало Царю…

В области исполнительной полнота Царской власти также была неограничена…

Все министры и главноуправляющие отдельными частями имели у Государя свой самостоятельный доклад. Государю были также непосредственно подчинены генерал-губернаторы, а также градоначальники обеих столиц…

Русский

Царь был не только главой государства; он был главой Русской Православной Церкви, занимавшей первенствующее положение в стране. Это, конечно, не означало, чтобы Царь был вправе касаться церковных догматов: соборное устройство православной церкви исключало такое понимание прав Царя. Но по предложению Святейшего Синода, высшей церковной коллегии, назначение епископов производилось Царем. И от Него зависело (в том же порядке) пополнение состава самого Синода. Связующим лицом между Церковью и Государством был Обер-прокурор Синода…

Царская власть имела в своем распоряжении послушный и стройно организованный аппарат, прилаженный к многообразным потребностям Российской Империи. Этот аппарат создавался веками — от московских приказов — и во многом достиг высокого совершенства».

От себя добавим, что об эффективности механизма управления и защиты Российской Империи свидетельствует тот факт, что на всю огромную территорию России было порядка 10 000 жандармов. Уже после революции 1905 года. И когда Верховная власть разрешала им действовать по полной строгости законов в интересах Государства и народа, все непосаженные революционеры предпочитали или умолкнуть или эмигрировать.

Вместе с тем «жалобы на “бюрократию” были весьма распространены в русском обществе. Принято было бранить чиновников, ворчать на них.

За границей существовало представление о чуть ли не поголовном взяточничестве русских чиновников. О нем часто судили по сатирам Гоголя и Щедрина; но карикатура, даже удачная, не может считаться портретом… Некоторые группы населения, как, например, инженеры, пользовались еще худшей репутацией, чем чиновники, — весьма часто, разумеется, незаслуженной.

Зато правительственные верхи были свободны от этого недуга. Случаи, когда к злоупотреблениям оказывались причастны министры или другие представители власти, были редчайшими исключениями»^{1}.

Редчайшими исключениями — в силу своей исключительности тщательно скрытыми и засекреченными, так что столетие о них не было ни слуху, ни духу — и были в жизни Российской Православной Самодержавной Империи вскрытые автором этой книги факты. А отнюдь не банальными трюизмами в духе продолжающегося разграбления общенародной собственности. Или известным: «Хотели как лучше, а вышло как всегда». И разумеется, все эти дореволюционные преступления во всей своей совокупности близко не лежали с тем, что нынче почти ласково называют коррупцией. Для обозначения которой в русском языке родного слова не отыскалось.

Следует твердо себе уяснить вопреки всему внушаемому нам с детства, что всего столетие назад Православная Россия жила «по правде», а не по праву.

Исследователь мировоззрения всех слоев русского общества накануне революции Стивен Граэм сказал однажды, что Запад и Россия — это Марфа и Мария Евангелия. Даже на пороге XX столетия русское христианство -Православие — было сосредоточено на идее Царства Божия и абсолютного совершенства в нем.

Особенно это относилось к русскому «простому народу, который считал нашу смертную жизнь не подлинной жизнью, и материальную силу — не действительною силой»^{2}.

Жив

был еще русский православный народ, и живо было Российское Христолюбивое Воинство. Лучшее в мире.

Недаром сам Бисмарк считал Россию страной железа и солдат.

И так сильны были нравственные устои этого народа, что уже в своем советском обличьи он взял в 1945 году Берлин и Порт-Артур и в следующее десятилетие создал первую научную и военно-космическую сверхдержаву мира. И погубили эту сверхдержаву отнюдь не экономические сложности и несовершенства.

К сожалению, государственный механизм Российской Империи — именно в силу изначально заложенной в него Православности, подразумевающей, в частности, наличие элементарных нравственных черт у всех подданных Империи, тем более причастных к управлению, — оказался совершенно не имеющим иммунитета к людям новой формации, носителям прогресса, которых международному сообществу удалось внедрить на некоторые ключевые посты в аппарате Империи. Одновременно в образованные слои Империи в замену православия были внедрены такие интеллектуальные продукты, как атеизм, материализм, марксизм и прочие «-изменные» соблазны прогрессивной западной и восточной мысли.

Взаимодействия этих ничтожных, даже в процентном отношении, но влиятельных сил русского дореволюционного общества хватило, чтобы смертельно заразить и ослабить организм Российской Империи. Чем и объясняется всех удивляющий чрезмерно легкий успех так называемой Февральской революции, а затем Октябрьского переворота.

Тем не менее скажем и подчеркнем еще раз, грехи эти при всей их гибельности для Российской Империи и русского народа были количественно распространены весьма мало в русском народе. А потому никак нельзя, читая про своих не столь уж отдаленных предков, представлять себе схожие типажи и лица, скрывающиеся не только за словами «адмирал», «полковник», «министр», «профессор», но и за словами «солдат», «матрос», «рабочий» и «землепашец». Все они были другими. Отличными от нас.

* * *

Возвращаясь к основной теме трилогии, отметим, что в книге используется как старая, так и современная военно-морская терминология. Равно используются термины «самодвижущаяся мина» и «торпеда», «минная» и «торпедная» атака, «беспроволочный телеграф» и «радио», «румбы» и «градусы» и т.п.

Вместе с тем, скажем, название «миноносец» предпочитается автором «эскадренному миноносцу» не только потому, что официально класс таких кораблей введен был в нашем флоте только с 1907 года. Важнее, что сознание современного читателя привыкло видеть за этим словосочетанием могучие современные корабли 5-8-тысячетонного и более водоизмещения, что приближает их тоннаж к тяжелым крейсерам и небольшим эскадренным броненосцам русско-японской войны. В крайнем случае слово «эсминец» вызывает в памяти знаменитый «Новик» — самый быстроходный миноносец Первой мировой, но тоже водоизмещением почти полторы тысячи тонн. И вся эта скорость, мощь и сила слабо вяжутся с крохотными 300-350-тонными корабликами времен Цусимы. А ведь те были тогда чуть не самыми крупными миноносцами, почему и именовались иногда словом эсминец.

Калибры артиллерии на русском и японском флотах измеряли в то время в дюймах: 1 дюйм = 1 дм = 25,4 мм. Следовательно, калибры 12, 8, 6 и 3 дюйма примерно соответствуют современным калибрам 305, 203, 152 и 75 мм.

Типичные обозначения длин в те времена: 1 фут = 12 дм = 30,5 см; 1 ярд = 3 фута = 91,4 см = 0,914 м.

Дистанции и расстояния на море в русском флоте давались в морских милях и кабельтовых: 1 мор. миля = 1 м миля = 1,852 км = 1852 м = 6080 фут. = 10 кб. Кроме того, был еще артиллерийский кабельтов: 1 арт. кб = 600 фут. = 183 м. А также английская морская миля равная: 1 м миля (англ.) = 1853 м.